Первое письмо Глубоковскому Флоровский написал в 16–летнем возрасте, а менее чем через год он таким же образом обратился к еще одному светилу церковной науки — доценту Московской духовной академии П. А. Флоренскому. Сам по себе этот факт едва ли может означать разочарование Флоровского в своей переписке с Глубоковским, и трудно согласиться с утверждением С. М. Половинкина, что Флоровский «не нашел»>[38] в Глубоковском руководителя. Их переписка вполне удалась и представляет интерес, помимо прочего, как замечательное культурно–историческое явление. Эта переписка была начата Флоровским–гимназистом и вынужденно прервалась накануне эмиграции, когда он уже читал лекции студентам. Таким образом, в отличие от переписки с Флоренским, она продолжалась довольно долго и не прекратилась даже в период охлаждения религиозного энтузиазма Флоровского. Не исключено, что переписка с Глубоковским имела какое‑то продолжение и за рубежом. В то же время Флоровский в принципе не мог быть удовлетворен своей перепиской что с Глубоковским, что с Флоренским, ибо то, чего он ждал от них, — избавление от «мучительных противоречий», уяснение своей цели в жизни, — нельзя получить ни от какого наставника извне, это нужно самостоятельно выстрадать. Данную истину юный Флоровский осознавал не вполне, поэтому не будет удивительным, если выяснится, что он пытался переписываться с кем‑нибудь еще, преследуя все ту же цель.
Надо отметить, что Глубоковский проявил максимальную корректность, внимание и доброжелательность к своему юному и несколько экзальтированному корреспонденту, а как ученый он обладал значительно большими заслугами и авторитетом, нежели достаточно молодой еще тогда Флоренский. В то же время было бы неправильным рассматривать Глубоковского и Флоренского как неких конкурентов по заочному духовному руководству над Флоровским, для которого здесь имело место своеобразное разделение специализаций. Если его переписка с Глубоковским приобрела преимущественно деловой и научный характер, то в общении с Флоренским Флоровский стремился найти не только единомышленника в богословско–философских исканиях, но также некоего мистического наставника, и даже молитвенника, хотя в начале их переписки Флоренский еще не был священником.
Дело в том, что в 1911 г. Флоровский серьезно увлекся трудами «новейших русских философов соловьевской школы»>[39], под впечатлением от чтения которых, очевидно, и решился написать Флоренскому — представителю этой плеяды, в наибольшей мере вызывающему доверие с точки зрения «церковности», — как‑никак доцент духовной академии!.. Кроме того, с осени 1912 г. Флоренский возглавлял печатный орган Московской духовной академии — журнал «Богословский вестник», и в качестве главного редактора пригласил Флоровского к сотрудничеству, что имело большое значение для начинающего автора. Ведь, как он писал Глубоковскому, «читать напечатанным то, что стоило многих дней работы, что писалось давно и обдумывалось и т. д., и знать, что одновременно и многие другие люди читают и проделывают за мною умственную работу — это побуждает в душе какие‑то странные, трудно определимые чувства»
