— Дядюшка! Остановитесь! Вы съели шесть дюжин устриц!
— Для меня это appetiser. Как-то в парижском ресторане я съел сто пятьдесят устриц. Но сейчас я действительно остановлюсь — устрицы, по слухам, очень возбуждающе действуют на мужчин… — и он вызывающе посмотрел ей в глаза.
Но Кэтти сделала вид, что пропустила этот вызов мимо ушей.
— Дядюшка, вернемся к России…
— Ну что же, вернемся. Говоря о России, вспоминается факт, о котором рассказал мне сам Фридрих-Вильгельм Четвертый. Император Николай, отец Александра Второго, попросил Фридриха-Вильгельма прислать ему двух унтер-офицеров прусской гвардии для предписанного врачами массажа спины, во время которого пациенту надлежит лежать на животе. При этом он сказал: «С моими русскими я всегда справлюсь, лишь бы я мог смотреть им в лицо. Но со спины, где глаз нет, я предпочел бы все же не подпускать их». Унтер-офицеры были предоставлены без огласки этого факта, использованы по назначению и щедро вознаграждены. Это показывает, что, несмотря на религиозную преданность русского народа правителю, император Николай не был уверен в своей безопасности с глазу на глаз даже с простолюдином из числа своих подданных. А теперь пошли к рыбакам, посмотрим, как они кормят аистов…
Обычно после ужина, в отлив, Бисмарк и Орловы катаются верхом вдоль берега по плотному песку. И по просьбе Кэтти Бисмарк снова рассказывает о России. Правда, щадя патриотические чувства Николая, он выбирает из своего опыта не самые для Орлова обидные случаи.
— С другой русской особенностью я столкнулся в первые весенние дни пятьдесят девятого года. Как-то придворное общество гуляло по Летнему саду, и императору бросилось в глаза, что на одной из лужаек стоит часовой. На вопрос, почему он тут стоит, солдат мог ответить лишь, что «так приказано». Император поручил адъютанту выяснить в казарме, но и там сказали, что в этот караул и зимой и летом отряжают часового, а кто отдал первоначальный приказ — установить нельзя. И только старик-лакей вспомнил, что его отец рассказывал, будто «императрица Екатерина увидела как-то на этом месте первый подснежник и приказала следить, чтобы его не сорвали». Исполняя приказ, на лужайке поставили часового, с тех пор из года в год он стоит там больше пятидесяти лет.
Кэтти и Николай рассмеялись, но Бисмарк сказал:
— Подобные факты и у нас, немцев, вызывают насмешку, но в них находят свое выражение примитивная мощь, устойчивость и постоянство, на которых зиждется сущность России…
