— Давно ты приплыл к нам на запад? — наконец спросил вождь.
— Полгода назад, — угрюмо ответил Бьярни.
Полгода. Казалось, намного больше, и он уже прижился в этом поселении. Полгода назад его дед, слишком старый, чтобы самому покинуть родные места, решил, что его внукам не место в Норвегии (где при конунге Харальде Прекрасноволосом[1] людям, ценящим свободу, стало невыносимо жить), и отправил его к старшему брату Грэму в поселение Рафнглас[2], которое основал брат их собственного вождя на северо-западном побережье земли англов[3].
— За это время ты мог бы усвоить, что на моей земле служителям Белого Христа[4] ничто не должно угрожать.
— Я не подумал… я забыл…
— Тогда слушай, — сказал вождь, — и я освежу твою память. Когда я был еще ребенком, друг моего отца воспитывал меня по местным обычаям. Я рос вместе с его сыном, и мы были неразлучны, как кровные братья. Став юношей, он — неважно как — попал под влияние людей, которые поклоняются Белому Христу. Он покинул своих богов и обратился к их Богу и со временем надел на себя сутану[5], обрил голову[6] и стал одним из их святых отцов. И я потерял своего брата; он больше не сидел рядом со мной у очага и не сражался со мной щитом к щиту. Но ради него я поклялся на молоте Тора[7], что на моей земле и среди моих людей такие, как он, всегда будут в безопасности.
Вновь наступила тишина. Бьярни не произнес ни слова. Ему нечего было сказать.
— Из-за тебя я нарушил клятву, а этого я не смогу тебе простить, — продолжил вождь. — Но это касается только тебя и меня, и мы не будем обсуждать это на собрании.
Тут Бьярни понял, что сейчас ему вынесут приговор, как будто он стоял перед собранием.
Рафн нервно сжал подлокотники с резными изображениями Одина[8] и Фригг[9], которые в любом зале превращали скамью в священное место.
— Крака даст тебе меч из оружейного сундука. Бери его и убирайся с глаз моих. Не возвращайся в наше поселение, пока не поймешь, что значит клятва. Хериольф Купец отплывает рано утром.
Бьярни стоял неподвижно, пытаясь понять смысл сказанного.
— Просто уйти? — спросил он наконец, и горло у него пересохло.
— Просто уйти! Мужчина с мечом всегда найдет себе пропитание — или смерть. Если через пять лет ты все еще будешь жив и сможешь вернуться, чтобы занять свое место в общине, возможно, я смогу вынести твое присутствие.
— Если через пять лет я все еще буду жив, может, мне и не захочется возвращаться на этот берег, — сказал Бьярни.
