— Конечно. Но, скорее, они просто мне все запрещают.
— Они правы. Чтение редко бывает полезным юноше вашего возраста, оно извращает воображение. Вы приобретаете очень серьезное религиозное образование, оно формирует вас на всю жизнь и позднее позволит вам читать без опаски то, что сегодня вам запрещают ради вашего же блага.
Дени вернулся в класс слегка разочарованным. Чтобы читать тайком, нужно было покупать книги, а денег у него не было. Придется довольствоваться тем, что имелось в библиотеке: Финном и серией «Скауты Франции». Он по-прежнему будет очень многого лишен. Пробелы знаний этим не закроешь — его разговоры с сестрой Клотильдой и даже с Дебокуром тому подтверждение. Оба, каждый из них по-своему, считали его недоучкой. Он и впрямь не был по-настоящему сведущ ни в одном предмете. И в сознание Дени закралась мысль, что не все так совершенно в том механизме образования, к которому он был причастен.
Одновременно он осознавал, что получал какое-то нездоровое удовольствие от разговоров с Дебокуром — возможно, потому, что тот в какой-то мере восполнял пробелы в его знании жизни. Он дал себе слово обсудить это с сестрой Клотильдой, как только у него заживет лицо, а пока продолжал ходить повсюду следом за темноволосым парнем.
Дебокур рассказывал только те истории, которые произошли лично с ним, и большинство заканчивалось одинаково: девушки. Их у него уже было немало! И чего только он не вытворял с Моникой, когда они остались вдвоем в Бандоле на три дня! Дебокур описывал все в деталях, не чувствуя при этом ни малейшей неловкости, заговорщицки улыбаясь и подмигивая блестящими от удовольствия глазами.
Дени нужно было делать над собой усилие, чтобы поддерживать разговор. Он больше не смел ходить на исповедь. Вечером в постели он вспоминал то, что сказал о сестре Клотильде, и слова Дебокура возвращались к нему, словно ком грязи. Он проклинал себя за болтливость, но вместе с тем чувствовал, что действительно надеется в один прекрасный день стать любовником какой-нибудь женщины. У этой женщины — тонкие черты лица и большущие ярко-голубые глаза, в которых отражаются ее непорочные мысли… Дени пытался тут же отогнать от себя образ сестры Клотильды, но тот возникал снова, как только истории Дебокура начинали будоражить его воображение.
Во вторник Дени не причащался. В часовне ученики вставали в очередь за просфорой, которую давал отец Предель. Дени в одиночестве остался стоять у скамьи, смущенный, не решающийся поднять глаза от молитвенника. Когда во дворе воспитатель посмотрел на него, Дени почувствовал, как лицо его заливает краска, словно тот мог прочесть все его дурные мысли и увидеть то, о чем он грезит в постели.
