Дени так и не увидел Дебокура. Префект ввел его в пустой класс в конце коридора и открыл учебник латыни, чтобы подобрать текст. У префекта были редкие волосы. Когда он наклонился над столом, переворачивая страницу за страницей, Дени заметил, как сквозь волосы у него просвечивает красноватый череп.
— Возьмите вот этот текст, — сказал префект.
— Хорошо, святой отец, — сказал Дени.
Префект выпрямился.
— И постарайтесь работать. Иначе вы снова придете сюда в следующее воскресенье.
— Хорошо, — сказал Дени.
— Что «хорошо»?
— Хорошо, буду работать, святой отец.
Префект произнес несколько нечленораздельных слов и степенно удалился. Когда закрылась классная дверь, Дени прислушался, повернется ли ключ в замке. Но префект двери не запер. Дени вздохнул, потянулся и подошел к доске. Там лежал совсем крошечный кусочек мела. Он взял его и нарисовал на черной поверхности мужскую голову. Голова должна была походить на голову префекта. Она не походила, тогда большими буквами над рисунком Дени написал «Гаргантюа». Мел почти весь исписался, и он бросил огрызок в корзинку для мусора. Потом снова посмотрел на свой рисунок.
— Не блестяще, — раздался голос за его спиной.
Дени не обернулся. Голос принадлежал не префекту. Это был голос ученика. Наверное, Дебокура. Ученик стоял у двери, но Дени не слышал, как он вошел.
— Ты ходишь бесшумно! — отметил Дени, по-прежнему глядя на доску.
— Привычка, — сказал Дебокур.
Дени повернулся. Дебокур облокотился на парту, скрестив ноги, руки — в карманах брюк. Его сальные волосы были прилизанные, темная челка падала на лоб. На лице виднелись следы вчерашней драки.
— Ты что здесь делаешь? — сказал Дени.
— То же, что и ты.
— Наказали?
— Да.
— За вчерашнюю драку?
Дебокур не ответил. Они подошли друг к другу.
— Ну что, старина, — сказал Дени, — теперь ты не сможешь утверждать, что тебя ни разу не били.
Дебокур охотно согласился.
— Это я так тебя отделал? — удивился он.
— Нет, не ты, — сказал Дени, — но глаза — твоя работа.
— Я знаю, я всегда бью в глаза.
Он продолжал улыбаться какой-то тяжелой улыбкой. Наверное, ему трудно было улыбаться с таким опухшим лицом. Но он все-таки улыбался.
— Ну что, — сказал Дени, — пожмем руки?
— Конечно. Теперь можно дружить. После драки всегда начинаешь дружить.
— Правда, — согласился Дени.
И они пожали друг другу руки.
— Я на четвертом, — сказал Дебокур. — Я был на площадке, когда ты поднимался сюда с попом. Я подождал, пока он спустится, и пришел к тебе.
