Плясать до смерти | страница 5



Его могучее влияние на мою жизнь, пусть и заочное, я ценил. Поэтому не буду ему перечить, лучше послушаться и назвать дочку Настей, как он велит… тем более у меня никаких мыслей по этому поводу не имелось.

Люлька, в которой поплыла моя дочь по темной воде, почувствовала первые толчки, направившие ее туда, где она оказалась.

— Отец посоветовал Настей назвать! — сообщил я маме.

— Конечно, куда же он без своей деревенской родни! — проговорила она, подняв бровь. Уход его она не простила. — А что у девочки будет такое простонародное имя, ему наплевать!

Ее страдания я понимал. Но моя задача — сохранить их обоих для меня, и родившаяся их внучка, надеюсь, будет этому пособлять. Батя теперь далеко не денется: внучку назвал он!

Зато в маме появилось какое-то отчуждение. Может, с этого и пошло, что Настю она любила меньше, чем другую внучку, и сразу же уехала к той, и замечательно ее воспитала! Порой от таких мелочей все зависит, особенно вначале, когда так много значит малейший толчок!

А попросил бы я маму выбрать имя для дочери, глядишь, осталась бы она и все могло быть иначе! Страшно плыть в люльке по темной реке: ты ни в чем не виновата еще, а твою жизнь уже поворачивают! Тревога поднималась в душе.

— Были небольшие травмы, — сказала врач, — но в общем все кончилось хорошо.

Мы стояли в приемной, и появилась тонюсенькая Нонна с огромным (особенно для нее) свертком в руках. Там, в лазурном одеяле, — новая, незнакомая жизнь. Я откинул кружевной клинышек с ее лица и впервые встретил ее взгляд. И вздрогнул. Правый глазик был припудрен, чтобы скрыть красноту, полуприкрыт спущенным веком — так вышло при родах и осталось на всю жизнь. И тем не менее взгляд был твердый, внимательный и даже слегка недовольный. Настроенный на восторженное сюсюсканье, как и все вокруг, я вдруг застыл. Мне даже почудился в ее глазах дерзкий вызов: «Ну что? Кто кого?» «А ведь это совершенно незнакомое существо изменит твою жизнь полностью! — вдруг почувствовал я. — Прощай, прежнее!» Не только Настя, но и мы вместе с ней поплыли куда-то… даже качнуло!

— Ну как оно? — шепнул я Нонне.

— Честно, не ожидала, что будет так трудно, — шепнула она.

Да. Теперь будет так. Прощай, молодость!

Наконец радостные причитания близких, восторженные восклицания, положенные в такой ситуации, дошли до меня, я заулыбался.

— Как тебе наша доченька, а? — пробился ко мне голос Нонны. Взгляд у дочки был явно озабоченный: она, похоже, была недовольна началом жизни. И я, ничего не сказав, принял тяжеленький сверток на руки.