— И все?
— И охота тебе сейчас-то… Лапушка, давай лучше…
— Охота! — Анна добавила в голос требовательности. — Рассказывай!
— Да ладно тебе…
— Лешка!!! Куда жирными лапами?! Сейчас вот, встану и уйду! Хочешь, что б ушла?
— Нет…
— Тогда рассказывай!
— Ну, если тебе так уж невтерпеж… Велела поостеречь тебя, что бы ты Юлькой крутить не вздумала… Медвянушка, да чего ты вскинулась-то? — Алексей приобнял Анну и попытался притянуть ее к себе. — Подумаешь, баба… ведунья, конечно, но…
— Что так и сказала?.. Да отпусти ты… вот ведь силищи немерено… бугай… Ну-ка, вспоминай: что она точно сказала? Слово в слово!
— Э-э… — Алексей завел глаза к потолку — вроде бы так: «Не та Юлька девчонка, которой крутить можно, да и о самой Настене забывать не след — боком выйти может». Так как-то сказала… или почти так. Да с чего ты всполошилась-то?
— Вот, значит, что… — Анна откинулась на спину и машинально принялась накручивать на палец прядь волос. — Боком, говоришь… а ведь подружками были по молодости.
— Подружками? Но ты же не здешняя!
— Да уж, еще какая нездешняя! — Анна выпятила нижнюю губу и сдула волосы со лба. — Дреговические-то девы, по началу, в Ратном тише воды и ниже травы — для них и Ратное большой город, а меня-то из Турова привезли, да свет поначалу повидала: Киев, Переяславль… сам все знаешь. Вот и шипели на меня, да каждая… ужалить норовила! И я тоже, дура молодая, нос до небес драла… пока Добродея, была в Ратном такая мудрая старуха, Царство ей Небесное, в разум не привела. — Анна неожиданно хихикнула. — Так и вспомнила себя тогдашнюю, когда Мишаня купеческих детишек на берегу стращал.
— Угу, мне рассказывали потом — тогда-то не видел, не до того мне было. — Алексей тяжело вздохнул. — Но Михайла все верно тогда делал, молодец. Ты подучила?
— Нет, сам измыслил, я только помогла чуть-чуть. Он у меня разумник… вот из-за него-то, да из-за Юльки еще, мы с Настенной и подружились. Я все боялась, что у меня и третий ребенок девчонкой будет, а Лисовинам-то наследник нужен был… воин. Настена тогда меня и уверила: мальчик будет, не сомневайся. По ее слову все и вышло, а через год с небольшим, ей самой рожать пришлось. Ох и худо ей было, Лешенька, ой как худо! Мужа нет, девочка слабенькая совсем родилась, того и гляди помрет… И поплакаться-то некому, бабка-то у нее была, как из мореного дуба сделанная — топором не возьмешь…
— А Добродея чего же? — удивился Алексей. — Я так понимаю, что бабы со своими горестями к ней…
