Размеренные, плавные движения зачаровали его, и мысль, некоторое время крутившаяся на языке, вдруг оформилась — и поразила своей простотой и очевидностью. И как он раньше не додумался?!.
— Ну вот вы здесь, — повторил мастер. — И дальше-то что вы будете?..
Принц изумленно покачал головой:
— Так значит, это вы — Темя! Не место и не предмет, а человек, да?
Ронди присвистнул, Стерх поперхнулся, а отец очень аккуратно положил яблоко на столешницу.
Мастер посмотрел на принца с любопытством и даже, казалось, с уважением.
— А сын у тебя умен, ваше величество.
Он улыбнулся в усы:
— Нет, молодой человек, я — не Темя. Но мыслишь ты правильно. Только так здесь и можно: не как все, не так, как размышляет обычный человек всю свою жизнь.
Он поставил перед ними только что вырезанную из трутовика фигурку. На сей раз не птицы — вола с понуро опущенной головою и роскошными, широченными рогами.
— Мой учитель — из той, прежней жизни, — сказал бы, что обычные люди руководствуются логикой вола. Это разумно и полезно с точки зрения человека, который не верит в чудо… который не сталкивается с ним ежедневно. И мир постепенно привыкает к такому взгляду на себя, подстраивается… выстраивается вокруг обычных людей в обычный предсказуемый мир. Эта логика позволяет быть сытым и счастливым здесь и сейчас. Твердо стоять на земле. Думать о мире как о хлеве и поле. Не понимаете? — усмехнулся он, глядя на Стерха и короля. — Если можно не рисковать — не рискуй. Едешь за тридевять земель — возьми с собой побольше гвардейцев и мешок с золотом. Отправляешься на битву с чудовищем — вооружись до зубов, а лучше вовсе никуда не иди, сиди дома. Вот это — логика вола. Надежная, прочная, проверенная опытом.
Он взял с полки следующий трутовик и снова принялся отскабливать, резать, счищать.
— На таких людях, — сказал мастер, — держится мир. Благодаря таким людям прочно стоят Устои и не колеблется Свод небес. Но вол — это вол. Он ест, и пашет, и гадит, и в конце концов земля становится бесплодна и мертва. И тогда… тогда ей не обойтись без кого-нибудь, кто сможет поколебать основы мироздания. Взлететь и пролиться на землю животворным дождем. Нарушить все правила — и создать новые. Обновить то, что слишком долго пребывало в нерушимом покое. Потому что, — добавил он, с жалостью глядя на Стерха, — потому что мир содержит в себе все: и порядок, и неразбериху, покой и вечное движение, жизнь и смерть. И когда жизнь превращается в смерть… тогда вол ничего не добьется.
