Говорил гортанно, негромко. Королю протянул руку.
— Перестань, — тихо сказал король. — Что это?
— Малиновка, ваше величество, — устало ответил Стерх. — Просто малиновка. Вырезанная, если я не ошибаюсь, из гриба-трутовика. И очень искусно окрашенная.
— Но ее не было здесь…
— Как и нас, ваше величество, как и нас.
Он наклонился и опустил фигурку в мох.
Ронди Рифмач шумно, с облегчением выдохнул.
Потом обернулся — и с присвистом втянул воздух.
— Предчур милосердный!..
Позади, плитах в пяти-шести от них, сидела горихвостка.
— Я сам, — принц жестом остановил учителя и спешился. Шагнул мягко, как будто фигурка могла улететь.
Горихвостка склонила головку, дернула хвостиком. Вспорхнула и скрылась в ветвях.
Король засмеялся. Откинул голову так, что венец, казалось, вот-вот соскользнет и укатится в заросли. Но принц знал наверняка: не соскользнет, не укатится.
— Хватит уже чудес, — сказал отец. — Хватит! Мы обманываем сами себя, всю дорогу просто верим в то, во что хотим верить. Если мы не способны отличить живую птицу от вырезанной из гриба-трутовика…
— Ваше величество…
— Нет, мудрец. Мы найдем сменных коней или дадим отдохнуть нашим — и двинемся в обратный путь. Если ты полагаешь, будто это поможет, возьмем какую-нибудь шишку или чугунный котелок и скажем… Сам придумаешь, что сказать. Но мы не станем больше тратить время на чепуху. Поворачиваем.
Стерх вскинул голову и несколько долгих мгновений смотрел прямо в лицо короля. Затем как-то сразу сгорбился… шаркающей походкой двинулся к своему коню.
Они поехали дальше в неловком молчании. То и дело пригибались, уворачиваясь от веток — мохнатых, широченных, похожих на чудовищные лапы, что готовы были опуститься на плечи всадников.
— Если уж поворачивать, — сказал Рифмач, — то сейчас. Вы простите, ваше величество, но откуда бы здесь взялся мастер дороги? А тем более — сменные кони?.. Сама дорога, конечно, не бита, ну так здесь что с ней сделается, кто по ней ходит-то? Вепри с лосями?
Прежде чем король успел ответить, Стерх протянул дрожащую руку:
— Смотрите! Смотрите!!
За поворотом, в глубине изумрудной чащи, было заметно слабое мерцание. Принцу отчего-то вспомнились легенды о сердце Предчура, якобы разлетевшемся на тысячи осколков. О сияющем сердце, которое согревает мир.
Но это было, конечно, не сердце — кое-что более удивительное.
Колонна из ноздреватого бурого камня высотой в человеческий рост. От основания к верхушке вилась плеть винограда, и под ее громадными листьями проглядывала резьба: человечьи фигуры, переплетение ветвей и птичьих тел, корабль, плывущий по небу…
