— Значит, это вы у нас дома под шкафом и под столом шуршали?
— Конечно, я. А кто же ещё? Поэтому мне и имя твоё, и все игрушки твои знакомы. Но только я к тебе, если честно сказать, с большой неохотой всегда хожу. У тебя, Вика, условия труда для меня плохие. Мне чем больше пыли — тем шуршать легче. А у тебя её совсем нету. Одно наказание. Тренировать тяжело.
— Всё-таки жаль, что у вас теперь другая профессия, — вздохнула Вика и вдруг почувствовала, как печаль и грусть снова возвращаются к ней.
— А чего жалеть, — продолжал рассуждать Шур Шурыч. — Приносить счастье — это дело, конечно, хорошее и нужное, да только…
Но тут Шур Шурыча прервала Розалинда. Она наклонилась и зашептала ему на ухо:
— У девочки, кажется, неприятности.
— Ты думаешь? — также шёпотом спросил Шур Шурыч и достал из кармана тонкие, в серебряной оправе, круглые очки.
— Кажется, ты права, — сказал Шур Шурыч, посмотрев внимательно на девочку.
Он спрятал очки в кармашек жёлтого жилета и, перепрыгнув через подоконник, оказался в комнате.
— Если разрешите, мы у вас немного погостим, — сказала Розалинда и вслед за Шур Шурычем перелетела в комнату.
— Славное у вас, барышня, жильё. Очень уютно, — тоном старой опытной хозяйки сказала Розалинда, оглядывая комнату.
Тут из-за двери послушался голос мамы:
— Вика, как успехи?
— Пока не получается, — ответила Вика и быстро спрятала под диван обезьянку, которую ей вернули ворона и бывший домовой.
Розалинда и Шур Шурыч тоже решили, что лучше будет не попадаться маме на глаза, и залезли под стол.
Сделали они это вовремя, потому что через мгновение в комнату вошла Викина мама, Ксенья Петровна. Она была одета в плащ и собиралась уходить. Ксенья Петровна подошла к девочке и громко, так, чтобы слышал Викин папа, сказала:
— Обед на столе. Я приду поздно. У меня конференция. Приду часам к семи.
В это время в комнату вошёл папа. Он тоже, судя по всему, собрался уходить.
— Скажешь маме, — сказал он так, будто бы мамы в комнате не было, — что я ушёл на собрание, тоже буду поздно. Может быть, в семь, а возможно, и в девять.
— Мама сказала, — дрожащим голосом прошептала Вика, — что обед на столе.
— Передашь маме, — сказал папа и надел шляпу, — что я сегодня сыт по горло.
Папа вышел.
Мама посмотрела вслед папе, передёрнула плечами и сказала:
— Папу не жди. Пообедай сама. Ужин приготовлю я.
Мама поправила плащ, накрасила губы своей любимой розовой помадой и тоже ушла.
Шур Шурыч и ворона вылезли из-под стола.
