Так как в последней фразе не было ни одного «л», жених сразу понял ее и отплыл в другую гавань.
Когда мы выстроили театр, я пригласил режиссера и стал набирать труппу.
Режиссер сказал, что он хочет получить такое жалованье:
— 4000 в месяц.
— Опомнитесь! — завопил я. — Почему?
— За позор, милый. Ведь я эту Зеленую знаю — она несколько раз приходила к нам в театр. Если уж мне теперь позориться, так знать за что!..
То же самое заявили и первые персонажи.
— Ну что ж, — говорили они, — по семи тысяч в месяц дадите — пойдем. Годик помучаемся, пострадаем, зато потом вздохнем свободно: уедем отсюда, купим на эти проклятые деньги где-нибудь в глуши домик и будем себе доживать век под чужой фамилией. Чтобы не так стыдно было…
А простак десять тысяч взял.
— Не забывайте, — говорит, — что я с самим Росси играл, с Поссартом! Каково мне теперь?!
Дали.
За пьесой обратились к известному, модному автору, произведения которого вызывали всеобщий заслуженный восторг.
— Не дам, — сказал он, узнав, в чем дело.
— Мы хорошо заплатим… Десять тысяч за право постановки…
— Не могу… мое имя, мое авторское самолюбие…
— Пятнадцать тысяч!!
— Право, не могу, мое имя, мое авторское самолю…
— Двадцать!!
— Но мое имя, мое само…
— Сорок тысяч!..
— Но… само…
— Пятьдесят!..
— Само… собой разумеется, что я пьесу дам. Я уверен, что оригинальная трактовка госпожой Зеленой моей пьесы придаст ей своеобразный колорит.
— Верно, — сказал я. — Колорит. Придаст. Зеленый колорит. Получайте чек.
Знаменитый художник-декоратор принял меня на площадке лестницы.
— А меня дома нет, — с сожалением сообщил он.
— Десять тысяч, — сказал я.
— Десять? Зайдите в переднюю.
— Собственно даже не десять, а двадцать, — поправился я.
— Что ж мы тут стоим… Пожалуйте в гостиную. Вы, кажется, сказали — тридцать тысяч? Простите, но я лишен возможности.
— Я сказал — сорок тысяч!
— Тогда я не лишен возможности. Пойдемте в мою святая святых — в мастерскую. Посмотрите кое-что новенькое…
Задолго до спектакля во всех тиктакпольских газетах были заняты первые страницы объявлениями о нашем театре. На первый спектакль билеты были проданы все, на второй спектакль двадцать два билета, а на третий — один.
Спектакль состоялся.
Только теперь я понял, как умно поступила Зеленая, выстроив новый театр. Потому что в старом театре стены и потолок не выдержали бы той бури, того свирепого урагана негодования, свиста и рева разъяренной публики.
Три дня после премьеры газеты трепали нас, как компания меделянских щенков треплет дохлую крысу…
