— Она ведь вам ничего плохого не сделала, верно? — говорит старикашка мягко.
— Были бы вы на моем месте, — говорит Майк.
Старикашка пожимает плечами.
— Я всю жизнь видел этих крыс, — говорит он. — И ничего, как видите. — Он отвешивает легкий полупоклон и бредет прочь. — Видеть крыс, — говорит он, оборачиваясь, — eщe не самое страшное.
— Никогда нельзя сказать, что самое страшное еще не случилось, — говорит Костя, перегибаясь через перила моста и отшатываясь. — Потому что ведь не знаешь, когда что-либо вообще перестанет случаться.
— Будете прыгать? — озабоченно спрашивает прохожая. — У меня есть мобильник, но я не знаю, куда звонить в таких случаях.
— Очень просто, — говорит Костя. — Если не знаешь, куда звонить, нужно позвонить ноль-девять, и они скажут. Я всегда так делаю.
— Хорошо, — говорит пухлая круглощекая девушка. — Подождите, сейчас я наберу.
— Зачем мне ждать?
— Если я заранее буду знать, куда звонить, — объясняет девушка, — тогда они, может быть, успеют приехать и вас выловить.
— Я бы не стал прыгать, если бы хотел, чтобы меня выловили, — замечает Костя.
— Речь ведь не о вас, — говорит девушка, — а обо мне. Как, по-вашему, я буду себя чувствовать, если вы утонете только из-за того, что я не сразу сообразила, что делать?
Привалившись к перилам, крепко сжав сцепленные руки, Костя размышляет.
— Может быть, — говорит он, — вам будет спокойнее на душе, если я скажу, что просто гуляю?
— Еще чего, — говорит девушка. — Как будто я не видела, как люди гуляют. Кто жe гуляет без джин-тоника?
— Гуляешь?
Майк оборачивается и видит Зарика.
— А почему с пустыми руками? — спрашивает Зарик и смотрит на бутылку соуса в руке Майка. — Где-то я читал, как молодой король гуляет по саду, заткнув за ухо цветок жасмина. — Он пожимает плечами и закуривает. — А у нас за ухом в лучшем случае — сигарета.
— А в худшем? — спрашивает Мaйк.
— А в худшем — недельная грязь.
— Ладно, — говорит Майк. — Пошли есть курицу.
Они шагают в сторону сгущающихся сумерек, наплывающего тумана.
Туман дрожит, как дыхание. Туман сворачивается, как кровь. Его вязкий цвeт повисает в воздухе: бесформенный тяжелый цвет мглы, осеннего заката. «Тру-ру, — говорит туман голосом Зарика. — В хлороз жасмина. Чем это так пахнет?»
— Вливает кровь в хлороз жасмина, — бормочет Александра Генриховна. — Угу. А ты красуйся, ты гори, пока… пока и что-то там. Бивис, ты не помнишь, как дальше?
Александра Генриховна, в широченных тинейджерских штанах и красной куртке — за ухо доктора ф. н. ловко заткнута сигарета, — шагает через парк. Бивис трусит следом.
