— И что ты видишь? — спрашивает Майк рассеянно.
— Так, всякую херь. Крыс.
Майк резко тормозит.
— Крыс?
— Ну да, — говорит Зарик, — подумаешь. Это же не фаворский свет.
Они останавливаются у ящиков, ставят корзинку на пол и складывают в нее бутылки с пивом. «Сырки не помни», — говорит Зарик.
Смяв и бросив в пепельницу бумажную салфетку, Даша Пухова машет в пространство рукой и выходит из бара, сопровождаемая студентом Соколовым.
Писатель сидит на толчке, разминая кусок пипифакса, и изучает висящее на двери расписание занятий Александры Генриховны.
Александра Генриховна выхватывает из пишущей машинки лист бумаги и, скомкав, кидает его под стол.
Аристид Иванович, отскочив от стола, кружит по комнате, ожесточенно комкая вырванную из книги страницу.
Кира, накручивая на палец черный носовой платок, сидит на подоконнике и видит, как через парк медленно идут двое мальчишек с пакетами; на этих желтых пакетах должна быть нарисована маленькая черная эмблема супермаркета. Потом она видит, как мальчишки останавливаются и тот, что поменьше ростом, поворачивается лицом к ветру, откидывая назад сияющие волосы.
Зарик и Мaйк останавливаются и, положив пакеты с пивом на скамейку, закуривают.
— Мне приснилось, как я встретил случайно того, кто мне когда-то снился, — говорит Зарик.
— Это опять стихи?
— Нет, это мой сон. — Зарик задумывается. — Хотя ты прав, такие стихи есть. Я встретил женщину средь уличного шума, тру-ру. Не ведаю, кто ты.
— Есть ли хоть что-нибудь, по случаю чего не написаны никакие стихи? — спрашивает Майк.
Зарик пожимает плечами и смотрит на скамейку.
— Присядем или домой понесем? — спрашивает он.
Майк думает.
— Я тоже вижу крыс, — говорит Майк. — Только не спрашивай, сколько я выпил.
— Что, так много?
Майк топает ногой. Зарик смеется.
— Лучше все же присесть, — говорит Зарик.
Странная персона — продавец из книжного магазина — понурившись подходит к стойке бара и присаживается на высокий табурет. Персона зажимает между коленями сжатые в кулаки руки и вперяет в Лизу внимательный страдальческий взгляд. Лиза аккуратно ставит на полку квадратную бутылку с тусклой желтой этикеткой и, облокотившись на стойку, наклоняется к персоне.
— Немножко текилы, Костя? — спрашивает Лиза и улыбается.
Костя дрожит и тянется к ее уху.
— Послушайте, Лиза, — шепчет он, — это неправильная рука. Я не хочу жить с этой дурацкой рукой. Я ее ненавижу.
— Она не функционирует?
— Лучше бы она не функционировала. Это не моя рука, понимаете?
