Мюсли | страница 10
— И как суд будет выяснять, дурак он или нет? — спрашивает лысый.
— А презумпция невиновности? — говорит надменный. — Это мне придется доказывать, что он дурак, а не ему — что он умный.
Писатель фыркает в стакан.
— Лучше бы я назвал его мудаком, — говорит надменный грустно. — Попробуй-ка он опровергни.
Когда они допивают и встают, бледный и лысый оказываются очень высокими рядом с надменным. Надменный человечек непоправимо плюгав. Но у него прямая спина, вздернутый нос, быстрые глазки, и он гневно смотрит вслед неосторожно задевшему его толстому молодому человеку с кожаным рюкзаком. Лысый поспешно дергает надменного за рукав.
— До свидания, Лиза, — говорит писатель.
— Всего хорошего, — говорит Лиза. — Приходите.
Она облокачивается на стойку и задумчиво смотрит в угол.
В углу узкая лестница, и эта лестница ведет на второй этаж. Если подняться туда, окажешься в книжном магазине. Стеллажи с книгами полностью закрывают три стены; в центре стоит большой стол, на котором книги разложены стопками. В четвертой стене два окна, рядом с одним из них — новенькая касса, рядом с другим — неформатное кресло, как будто только что со свалки. В кресле спит облезлая кошка, а на его подлокотнике сидит, съежившись, продавец — щуплая персона неопределенного пола, возраста и потенциала. Одно плечо у персоны значительно выше другого, а глаз не видно за блестящими стеклами маленьких круглых очков. Повинуясь необъяснимому порыву, персона протягивает костлявую длинную руку и энергично барабанит пальцами по подоконнику, но тут же сжимает пальцы в кулак, а кулак подносит к собственному носу: то ли погрозить, то ли понюхать. Вздернутое плечо вздрагивает.
Не обращая на продавца внимания, вдоль стеллажей ходят обритая наголо девушка и толкнувший надменного критика толстяк.
— Она должна здесь быть, — говорит девушка. — Мы просто не знаем, как она выглядит.
— И как мы ее найдем?
— Думаю, она просто попадется нам на глаза.
— Интересный у вас способ искать нужные книги, девица Пухова.
— Не хуже прочих, студент Соколов.
Оба смеются.
— Александра точно чокнутая, зато на семинарах весело, — говорит студент Соколов. — Только знаешь, Даша, ничего мы таким образом не найдем.
— Тогда спустимся и выпьем пива.
— Мы собирались вернуться на четвертую пару.
— Чего ради? — говорит девица Пухова надменно. — Я поэтику знаю получше этого дебила. Смотри-ка, Синичкина новая книжка.
— Вот уж кто дебил, — говорит студент Соколов.
Они разглядывают книгу в ярко-желтом глянцевом супере. В солнечном луче книга горит как фонарик — слепящим, тревожным, желтым светом. Луч дробит воздух в пыль, плавит книги на полках — теперь это не ряд книг, а ряд пестрых пятен: зыбких, меняющих очертания, сливающихся в одно. Цветными каплями свет от книг срывается на гладкую нежную голову и тонкие брови девицы Пуховой.