На светлых песках оставляет следы Водяной…
Что ж спите вы, люди честн́ые?
А он все страшней, он уже нависает горой…
Ах, поздно, как поздно встаете же вы, молодые!
[4]Девушка допела последнюю строчку и засмеялась, раз, другой, будто хотела хорошенько расслышать эхо, что откликалось от кручи Хельсингеберга. Ботвидом завладело странное чувство. «Ах, поздно, как поздно встаете же вы, молодые!» — эти слова звучали укором его молодому сердцу и душе, а «что ж спите вы, люди честные?» — призывом пробудившейся юности к веселью и радости жизни. Когда же певунья перешла к заключительной строфе о бездыханной девушке, которую нашли в речных порогах, куда ее завлек Водяной, в Ботвиде заговорила совесть, и он поворотил домой, чтобы не заманила его в глубину прекрасная озерная сирена, она ведь уже увела его сердце от небесных помыслов, и по ее милости его с позором отстранили от работы как недостойного писать образ Пресвятой Девы. Словно тень, он поплелся обратно в замок. А там со ступенек крыльца бросил взгляд на монастырь — вся братия выставила головы над стеною, слушая песню, — и обратился к Господу с мольбою проклясть дурную женщину, которая нарушала мир Пресвятой Девы Марии и тревожила верных ее слуг.
И вот, стоя в благочестивой задумчивости, он услыхал прямо за спиною, возле самого уха, низкий мужской голос:
— Здесь томиться без толку, ничего не выстоишь. Пойдем-ка, Ботвид, сыграем в триктрак.
Это был старый привратник, который обнял его за плечи и повел в комнату, где у открытого окна была разложена тавлейная доска. Ботвид словно попал к старику в полон — хотел пойти к себе, предаться молитве, а все же охотно остался внизу. Скоро шашки застучали-загремели по сосновому ящичку. Ботвид проигрывал, по причине рассеянности. Невольно он рассматривал руки старика, ища в них сходства с ее руками, спрашивал себя, не напоминают ли о ней нос и глаза, и с радостью отметил, что уши у старика маленькие. Но невольно рассматривал и комнату. Явно не старикова, очень уж миловидная да нарядная.
— Сейчас мне выпадет пятерка, — сказал привратник и встряхнул кости в кубке.
Ботвид воспользовался случаем, взглянул на потолок и увидел, что он разрисован цветами.
— Пальцы прочь! — рявкнул старик и выбросил кости.
Ботвид тоже сделал ход и при этом обратил внимание на стальное зеркальце, висевшее за спиною у старика. В зеркальце отражалась часть противоположной стены, украшенной тканым ковром, остатком давних и лучших времен.
