— Если вы собираете разные вещи для бедных, так вы не по адресу попали, можете уходить.
Фелисити вскидывает руку.
— Я мисс Уортингтон. Мы пришли навестить мисс Мур. Мы ее ученицы.
— Ученицы, говорите? Что-то ничего она мне не говорила ни о каких таких ученицах, — хмыкая, ворчит женщина.
— Разве не говорила, миссис Портер? Я уверена, что упоминала об этом вчера.
Это наша мисс Мур спускается по лестнице, чтобы спасти нас.
— Очень странно, мисс Мур. Если такое будет постоянно повторяться, мне придется поднять плату за комнаты. Хорошие комнаты, да вы и сами знаете. Их многие хотели бы снять.
— Да, разумеется, — соглашается мисс Мур.
Миссис Портер снова поворачивается к нам, ее грудь вздымается от гневных вздохов.
— Мне бы хотелось знать поточнее, кто и когда приходит в мой дом. Одинокая женщина должна быть очень осторожной в наше время. А у меня респектабельный дом. Вы можете кого угодно спросить, и вам скажут, что миссис Портер — респектабельная дама.
Я начинаю бояться, что нам придется весь день так и простоять тут на холоде. Но мисс Мур подмигивает нам и заводит в дом.
— Совершенно верно, миссис Портер. Я в будущем всегда буду оповещать вас заранее. Как приятно снова вас видеть, девушки! Какой чудесный сюрприз!
— Как поживаете, мисс Мур?
Фелисити пожимает руку нашей бывшей учительнице, и Энн делает то же самое. Обе стараются соблюдать все правила хорошего тона, чтобы скрыть смущение из-за того, как безобразно когда-то поступили с ней. А мисс Мур улыбается как ни в чем не бывало.
— Миссис Портер, позвольте представить вам мисс Энн Брэдшоу, мисс Джемму Дойл и мисс Фелисити Уортингтон. Мисс Уортингтон — дочь нашего любимого сэра Джорджа Уортингтона, адмирала.
Миссис Портер судорожно вздыхает и выпрямляется.
— Да не может быть! Ох, вы только представьте… Дочь адмирала — в моем доме?
Приняв меня за Фелисити, близорукая миссис Портер хватает мои руки и трясет их так, что я пугаюсь, как бы они не оторвались.
— Ох, мисс, какая честь для меня, должна вам сказать! Мой покойный мистер Портер и сам ведь был моряком. Вон его портрет, на стене.
Она показывает на висящую на стене дурно написанную картину, изображающую терьера, наряженного в елизаветинский гофрированный воротник. Выражение собачьей морды таково, словно несчастный пес умоляет меня поскорее отвернуться и оставить его наедине с его унижением.
— Ох, за это нужно бы выпить по глоточку портвейна! — восклицает миссис Портер. — Вы согласны, мисс Мур?
