Могу ли я стать богиней? Я расчесываю волосы и рассыпаю их по плечам — я видела такое на довольно дерзких афишах опер, в которых какие-нибудь больные чахоткой дамы умирают ради любви, умудряясь при этом выглядеть ошеломительно прекрасными. Если я буду смотреть чуть вбок, слегка приоткрыв губы, возможно, меня и сочтут соблазнительной. Но все равно моему отражению чего-то не хватает. Я осторожно приспускаю с плеч сорочку, обнажая кожу. Потом слегка встряхиваю головой, чтобы волосы немножко растрепались, как будто я — какая-нибудь лесная нимфа, нечто дикое, необузданное…
— Уж извини, — говорю я своему отражению. — Не думаю, что мы когда-нибудь встретимся. Я…
Слишком бледная. Вот в чем дело. Я щиплю щеки, вызывая румянец, и начинаю сначала, говоря низким горловым голосом:
— Кто это так бесцеремонно вторгается в мой лес? Назови свое имя! Ну же!
За моей спиной кто-то негромко откашливается и отвечает шепотом:
— Да это я, Картик!
Я тихонько взвизгиваю. Стремительно вскочив, я цепляюсь ногой за ножку стула и шлепаюсь на ковер, а стул летит на меня сверху. Картик выходит из-за ширмы, за которой мы прячемся, переодеваясь; он держит руки перед собой, ладонями вперед.
— Пожалуйста, не кричи!
— Да как ты посмел!
Поднявшись на ноги, я бросаюсь к платяному шкафу за халатом. Ох, боже, да где же этот халат?..
Картик опустил голову и смотрит в пол.
— Я… Я совсем не хотел, уверяю тебя… Я сидел там, но задремал, а потом… Ты… ты уже оделась?
Я нашла халат, но пальцы не слушаются, я не могу застегнуть его как следует. Все пуговицы попадают не в те петли. Халат сидит на мне очень странно, он перекошен сверху донизу. Я скрещиваю руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыть получившееся безобразие.
— Может, тебе это неизвестно, но совершенно непростительно прятаться в комнате какой бы то ни было леди. И сидеть тайком, пока она раздевается… — Я просто исхожу гневом. — Непростительно!
— Прости, пожалуйста, — бормочет Картик с глупым видом.
— Непростительно! — повторяю я.
— Может, мне лучше уйти, а потом вернуться?
— Если ты уже здесь, можешь и остаться.
По правде говоря, я только рада его обществу после недавних неприятных столкновений.
— Итак, какое же срочное дело заставило тебя вторгнуться сюда и спрятаться за моей ширмой?
— Ты входила в сферы? — спрашивает Картик.
— Да. Но там вроде бы ничего не изменилось. Все прекрасно, как прежде.
Я умолкаю, думая о Пиппе. О красавице Пиппе, на которую Картик однажды смотрел с таким благоговением… И вспоминаю ее предостережение насчет Ракшана.
