Энн подхватывает:
— Я должна рассказать маме Фелисити, что я происхожу из русского царского рода и что только совсем недавно мой троюродный дядюшка, герцог Честерфилд, отыскал меня в школе Спенс и сообщил о завещании моих покойных родителей.
Глядя на пухленькую Энн с типично английской внешностью, я спрашиваю:
— Думаете, это очень умно?
— Мне эту идею подсказал ночью рубин. Я подумала: а что, если мы создадим свою собственную иллюзию? — говорит Фелисити. — Что, если мы разыграем небольшой спектакль?
— Что, если мы попадемся? — беспокоится Энн.
— Не попадемся, — отмахивается Фелисити. — Я расскажу дамам в клубе, что еще до смерти родителей ты училась музыке и пению у всемирно известного русского оперного певца. Да они просто с ума сойдут, когда услышат, как ты поешь! Я же их знаю, они начнут наперебой приглашать тебя на свои вечера и ужины, чтобы ты там спела! Ты превратишься в нечто вроде почетного приза, и никому даже в голову не придет, что ты бедна, как церковная мышь!
Фелисити усмехнулась, и в ее усмешке проскользнуло что-то мрачное.
— Боюсь, я могу их разочаровать, — мямлит Энн.
— Прекрати немедленно! — сердится Фелисити. — Я не для того стараюсь так ради тебя, чтобы ты взяла и сама все испортила!
— Да, Фелисити… — робко произносит Энн.
Но вот наконец раскрыты зонты, мы выходим наружу, под дождь, и там остаемся одни. Никому не хочется признаваться в истинных чувствах, в том, что для всех нас будет настоящей пыткой ожидание… ожидание того момента, когда мы снова войдем в сферы. Испробовав магию, я не могу дождаться, когда почувствую ее снова.
— Ошеломи их! — говорю я Энн.
Мы наскоро обнимаемся, им пора садиться в экипаж.
— Увидимся через пару дней, — говорит Фелисити.
Я киваю.
— Через пару дней.
Девушки бросаются к экипажу, из-под ног летят комья грязи.
Когда я возвращаюсь в большой холл, там сидит мадемуазель Лефарж. Она одета в свой лучший шерстяной костюм и читает «Гордость и предубеждение».
— Вы чудесно выглядите, — говорю я. — Э-э… tres jolie![1]
— Merci beaucoup,[2] — с улыбкой отвечает она. — Ко мне в гости должен вот-вот прийти инспектор.
— Я вижу, вы читаете роман мисс Остин, — замечаю я, благодарная ей за то, что она не заставляет меня говорить по-французски.
— О да. Мне очень нравятся ее книги. Они такие романтичные! И весьма разумно с ее стороны всегда заканчивать историю на счастливой ноте — на обручении или свадьбе.
Входит горничная и почтительно докладывает:
— К вам инспектор Кент, мисс.
