— Спасибо, Бригид. Думаю, мне теперь надо отдохнуть, — говорю я, закрывая глаза.
— Конечно, ягненочек мой. Отдыхайте, сколько понадобится. Отдых — это очень важно. Я вот припоминаю, когда я работала у одной очень милой леди… она когда-то служила горничной у двоюродной сестры герцогини Дорсетской, и уж такая была респектабельная леди, каких только поискать, скажу я вам…
— Бригид! — Это в спальню вошла Фелисити, а следом за ней тащилась Энн. — Мне кажется, я заметила, как горничные спустились вниз, в подвал, — похоже, решили перекинуться в картишки. Я подумала, тебе следует об этом знать.
Бригид тут же уперла кулаки в пышные бедра.
— Ну, от меня им не уйти. Эти новые девчонки… да они просто места своего не понимают! В наше время перед экономкой все горничные на цыпочках ходили!
Бригид ринулась к двери, бормоча себе под нос:
— В картишки, значит? Ну, это мы еще посмотрим…
— Они что, действительно решили поиграть в карты? — спросила я у Фелисити, как только Бригид скрылась за дверью.
— Конечно, нет. Но надо же было как-то выгнать ее отсюда!
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Энн, смущенно краснея.
— Погано, — отвечаю я.
Фелисити садится на край кровати.
— Ты что же, хочешь сказать, у тебя в первый раз случилось… ну, это неудобство ежемесячной болезни?
— Да, — резко бросаю я, чувствуя себя немножко похожей на какое-то редкое и непонятное животное.
Вдобавок к бутылке с горячей водой Бригид принесла и поставила у моей кровати чашку крепкого чая и крошечную рюмочку бренди, присланную самой миссис Найтуинг; директриса сочла, что в данном случае бренди является лекарством, а не безнравственным напитком. Чай уже остыл и стал горьким. Но бренди доставляет мне удовольствие; горячая капля проливается в живот и согревает изнутри. Я никогда в жизни не чувствовала себя более глупо. Если это и означает быть женщиной, то мне это неинтересно.
— Бедная Джемма, — говорит Энн, поглаживая мою руку. — Надо же… при всех, вот ведь как! Такая неловкость!
Да, большего унижения и быть не может.
— Если мне будет позволена подобная дерзость, могу ли я спросить, когда у вас началось…
Я умолкаю. Фелисити отходит к моему столу и внимательно рассматривает лежащие там вещи. Потом берет мою щетку и проводит ею по своим светлым волосам.
— Да уже несколько лет назад…
Конечно, так и должно быть. Глупо спрашивать. Я смотрю на Энн, и та становится красной, как редис.
— Ох… ну… нам н-не следует говорить о таких вещах…
