«Если вы не желаете, чтобы общество отнеслось к вам с пренебрежением и вас вычеркнули из списка визитеров в лучших домах…»
«Идя танцевать, вы никогда не должны просить джентльмена подержать ваш веер, букет или перчатки во время танца, если только вы не пришли на бал именно с этим джентльменом и он вам не родственник…»
Поскольку у меня нет знакомых джентльменов, кроме отца и брата, это меня не должно особо заботить. Впрочем, это ведь не совсем правда… Я знаю еще и Картика. Вот только едва ли нам доведется встретиться в лондонских бальных залах. Какие новости он мне принес? Надо было сбежать и найти его на обратном пути из церкви… Наверное, он считает меня очень глупой.
«Первыми в столовую должны входить леди высшего ранга. Хозяйка дома входит последней, следом за гостями…»
«Громко говорить или смеяться на улице — признак дурного воспитания…»
«…каких-либо взаимоотношений с мужчиной, который пьянствует, играет либо подвержен другим порокам, следует избегать любой ценой, иначе он может запятнать вашу репутацию…»
Мужчина, который пьянствует. Отец. Мне хочется прогнать эту мысль. Я вспоминаю его таким, каким видела в октябре, — с глазами, остекленевшими от опиума, с дрожащими руками… В тех немногих письмах, что я получила после нашей встречи от бабушки, она вообще не упомянула о его здоровье, о его пагубной привычке. Возможно, он исцелился? Станет ли он тем отцом, которого я помнила, веселым мужчиной с сияющими глазами и остроумием, заставляющим всех смеяться? Или же он останется тем отцом, которого я узнала после смерти матушки, — опустошенным человеком, который как будто и не замечает меня больше?
«Леди не могут покидать бальный зал без сопровождающего. Это может возбудить сплетни».
Снег скапливается снаружи на подоконнике, строя на нем крошечные холмистые деревушки. Белизна снега. Белизна наших перчаток. Белизна кожи Пиппы. Пиппа…
Они идут за тобой, Джемма…
Меня пробирает дрожь. Она не имеет никакого отношения к холоду, она связана с тем, чего я не знаю, с тем, что я боюсь узнать.
Все утренние неприятности забыты, как только нас наконец отпускают. Солнце, чистое и яркое, отражается в свежей белизне, рождая ослепительные искры. Младшие девочки визжат от восторга, когда влажный снег набирается в ботинки. Юная компания начинает лепить снеговика.
— Разве не замечательно? — вздыхает Фелисити.
Она получила возможность продемонстрировать всем свою новую лисью муфту и потому вполне счастлива. Энн преданно следует за ней, безуспешно пытаясь улыбаться. Снег для меня — настоящее чудо. Я хватаю пригоршню белизны и с удивлением обнаруживаю, что она пластична.
