— Сюда, мисс Мак-Клити, прошу вас! — окликает учительницу Бригид.
— Да, иду, — отвечает мисс Мак-Клити.
Она разворачивается и уходит за Бригид вверх по винтовой лестнице, и вот уже коридор погружается во тьму, и вокруг снова тихо, и не слышно ничего, кроме ровного стука дождя.
Мой сон прерывист и отравлен сновидениями. Я вижу сферы, прекрасную зелень сада, чистую синеву реки. Но это, к сожалению, не все. Еще я вижу цветы, которые плачут черными слезами. Трех девушек в белом на фоне серого моря. Какую-то фигуру в темно-зеленом плаще. Из моря что-то поднимается. Я не могу это рассмотреть; я вижу только лица девушек, я вижу, как в их глазах отражается ледяной давящий страх, а потом они кричат…
Я просыпаюсь, и комната пытается обрести привычные очертания, но ощущение сна слишком сильно, и я снова проваливаюсь куда-то и вижу новый сон…
Пиппа подходит ко мне, и на ее голове, словно корона, красуется венок. Волосы у Пиппы черные и блестящие, как всегда. Пряди развеваются над обнаженными плечами, они такие темные на фоне бледной кожи… Позади Пиппы небо истекает кровью, сочащейся между громадами темных туч, и корчится черное кривое дерево, как будто оно сгорело заживо, и эти уродливые коряги — все, что осталось от его некогда горделивой красоты.
— Джемма, — произносит Пиппа, и мое собственное имя гудит у меня в голове так, что я уже ничего не слышу, кроме него.
Глаза Пиппы. В ее глазах что-то не так… Они голубовато-белые, цвета свежего молока, и вместо радужки я вижу черные кольца, в центре которых — маленькие черные точки. Я хочу отвести взгляд, но не могу.
— Пора вернуться в сферы… — Пиппа повторяет это снова и снова, как нежнейшую колыбельную. — Но будь осторожнее, Джемма, дорогая моя… они идут за тобой. Все они идут за тобой…
Она открывает рот и испускает ужасающий рев, обнажив острые, чудовищные зубы…
Наконец-то наступает утро. Я ужасно утомлена, глаза словно набиты песком. Во рту мерзкий вкус. Я полощу рот розовой водой и осторожно выплевываю ее в умывальник. Но от чего я не в силах избавиться, так это от застрявшего в голове страшного образа Пиппы, превратившейся в чудовище.
«Это всего лишь сон, Джемма, это просто сон. Тебя мучают угрызения совести. Напрасно! Пиппа сама решила остаться там. Это был ее выбор, не твой. И пусть так и будет».
Я еще раз полощу рот, как будто это может помочь в моих несчастьях.
Длинные ряды столов накрыты для завтрака. Перед каждой четверкой приборов стоят в серебряных вазах зимние букеты из папоротника и пуансетии. Это выглядит чудесно, и я перестаю думать о снах и вспоминаю, что нынче Рождество.
