Радовался Дмитрий: сбудутся его мечты, когда они, братья, забыв лютые распри, станут вспоминать лета, когда жили под отцовской крышей и не злобились, деля уделы…
Еще мыслилось Дмитрию, что у них ныне года зрелые, умудренные. Ужели теперь при виде места, где они родились, вкусили радость жизни, не забьются сладко их сердца, тепло не сожмет им грудь и они не задумаются о бренности жизни?..
Братья съехались, будто сговорились, в отцовской вотчине, в Берендееве, час в час. Едва переступили порог хором, обнялись, и Даниил сказал:
Не будем зла держать, и настанет мир и любовь меж нами…
Следующее утро они встречали на Плещеевом озере. День обещал выдаться ясным. Солнце поднималось над лесом, будто ощупывая лучами, кустарники и траву, скользнуло по озерной глади. Отроки разворачивали невод, один край заводили лодкой на глубину. Даниил кричал, чтобы охватывали шире, а Дмитрий с Андреем смотрели, как начали вытаскивать невод на берег.
И снова Даниил подал голос гридням, чтоб прижимали нижнюю бечевку к земле, иначе упустят рыбу. Но московский князь беспокоился напрасно. Когда невод выволокли, весь он серебрился от рыбы…
Вскоре в казане уже кипела уха. Наваристая, чуть пахнувшая дымком, она напоминала братьям о давно миновавшем детстве. Они ели из деревянных мисок, деревянными ложками, ели не торопясь и вспоминали.
Сюда, на берег озера, приехали послы из Новгорода и позвали отца Александра Ярославича на княжение. Ему в ту пору на семнадцатое лето повернуло, — заметил Дмитрий. — Мне о том старые рыбаки поведали. А в двадцать лет он уже одолел на Неве свейского короля Биргера. Вскорости разбил немецких рыцарей на Чудском озере…
За те победы Батый и любил отца, — поддакнул Даниил.
Андрей только кивнул. Костер начал перегорать, больше дымил. Казан опустел, отроки уже сматывали невод.
Неожиданно городецкий князь сказал:
Отец, Невский, запомнился мне по Берендееву. Строг был.
Лет-то тебе сколь было? — грустно заметил Дмитрий. — Совсем ничего! Мало он с нами времени проводил, все больше в дороге, в Орду ездил.
То так, — кивнул Андрей и встал.
Славно мы посидели, — проговорил Даниил. — Кабы ты, брат, чаще звал нас, может, и сердца наши потеплели и менее усобничали.
Андрей поднял чашу с хмельным пивом:
За отца нашего, Александра Ярославича, грешно не выпить…
Отроки подвели князьям коней, придержали стремена, и братья направились в Переяславль-Залесский.
Андрей свесился с седла, склонился к великому князю:
