Неожиданно — даже пот прошиб — вспомнил мурзу Умара: неужели он сторону Городецкого князя возьмет? Потеребил бороду, сам себя успокоил. Нет, Умар подарки получил, не должен руку Андрея держать.
Злобен городецкий князь, упаси бог. Даниила бы не подбил… А то, что он, Дмитрий, землями с братьями не делится, так откуда их взять? Аль запамятовал, как съезд князей в Любече определил: всяк владей вотчиной своей…
В палате сгустились сумерки. Снова вошел дворецкий, внес поставец со свечами, напомнил:
Князь Дмитрий, ужин ждет.
Дмитрий поднялся, направился в трапезную. Здесь его уже дожидался Ростислав. Они ели молча. Но вот воевода промолвил:
Как бы Андрей не воротился с татарами.
Дмитрий вздрогнул. Выкрикнул зло:
Не хочу верить, что брат татар наведет! Козни против меня замысливает — это одно, но на разор пойти, Русь грабить? Не Каин же Андрей! В очи бы его поглядеть, прочитать, какие мысли в голове князя Городецкого! Слышишь, Ростислав, не верю, что на измену Андрей горазд!
Да какие мысли, когда злобствует он. А где злоба, там и предательство, — заметил воевода.
Забыл завет отца нашего, Невского: не води недругов на землю родную.
Дмитрий закрыл глаза, потер виски. Не верилось, что брат измену замышляет. Ростислав еду отодвинул, ждал, что князь скажет. А у того лицо исказилось в гневе. Встал, резко отодвинул ногой стул:
Не говори никому, воевода, что брат на брата замахивается. Может, облыжно все?
* * *
Городецкий князь торопился. Переправившись через Клязьму, он трое суток не делал ночных привалов: опасался погони. И только на четвертый день, к вечеру, велел поставить шатер.
Гридни сняли с вьючной лошади несколько поленьев, высекли огонь, и вскоре пламя костерка весело полыхало в степи. На таганке повесили казан, и в нем варился кулеш с солониной.
Гридни стреножили коней, выставили сторожу и улеглись на ночевку у костерка, разбросав войлочные попоны…
Чем глубже на юг от Владимира удалялся Андрей, тем больше давала о себе знать весна. Исчезли снежные задулины>16, из-под стаявших снегов пробились первые подснежники, степь менялась на глазах.
Неделю на вторую перевалило, как ехал князь Андрей. Зазеленела степь, а на речных плесах отдыхала с перелета дикая птица. Завидев с высоты воду, падала, плавала с шумом — видно, радовалась, чуя приближение к родным местам.
Лишь князь Андрей тревожился. Что ожидает его в главном городе Орды, в Сарае, честь или бесчестье? Поверит ли ему хан, велит ли дать ярлык на великое княжение?
