Навстречу ему уже торопился князь Дмитрий. Нюхом учуял, неспроста посадник заявился.
Здрав будь, княже, — слегка поклонился посадник.
Ужели дела какие в этакую рань подняли тебя, боярин?
Аль у посадника забот мало, княже? Эвон, с Орды начала хиреть казна Великого Новгорода. В лето кануло прошлое, когда процветала.
В те годы и Киев стольным городом был.
Да уж вестимо.
Так ты, боярин Семен, может, какими вестями порадуешь? Чем живет Новгород ноне?
Слухами, князь Дмитрий. Весть дошла до меня, Довмонт Псковский на Ладоге уже дань нашу собирает. Покуда ты, князь, в Новгороде сидишь, Довмонт лопарей потрясет.
Новгородцы делят шкуру неубитого медведя. — Князь нахмурился. — А Копорье от нас не уйдет. Кто тебя, посадник, теми слухами наделил?
На той седмице из Ладоги ушкуйники воротились, они и сказывали.
Ушкуйники — народец гулящий, они переврут и дорого за то не возьмут.
Где облыжное, а где истина. На всякий роток не накинешь платок.
Истинно, посадник. А Довмонт мной наряжен… Новгородцам передай, вскорости я с дружиной отъеду в Копорье. Вот только гонца из Переяславля-Залесского дождусь.
Посадник кивнул согласно. Однако Дмитрий видел, мнется боярин, чего-то недоговаривает. Наконец сказал:
А не взять ли тебе, княже, оружного люда?
Дмитрий усмехнулся:
Для какой надобности? Аль я с дружиной бессилен?
Посадник почесал бороду:
Негоже, княже, Новгород к тебе с доверием, оттого и позвал. С новгородцами надежней. Поди, сам ведаешь, лопари по лесам разбредутся, ищи их. А недоимки за ними изрядные.
Не впервой, справимся, — потер лоб Дмитрий.
Он сразу сообразил, к чему гнет посадник. Опасается, как бы мимо Новгорода дань не ушла, вот и намерился глаз свой к нему приставить.
Боярин Семен поднялся, сказал с поклоном:
Прощай, княже, пойду ужо.
И вышел степенно.
Знал себе цену посадник, не одно лето выкрикивают его новгородцы. Он и голова городу, он и воевода. За ним ополчение. Рать у Новгорода не такая уж многочисленная, ратников город нанимает, а коли потребуется и воинство созвать, ополченцев скликают. Каждый конец свой полк выставляет, со своим кончанским старостой.
Таким Господин Великий Новгород и страшен недругам, таким он сажал в Киеве и Владимира, крестившего Русь, и Ярослава Мудрого…
Какой же он для него, князя Дмитрия? Видать, не слишком доверяют. Однако не бывать тому, чтобы в Копорье новгородцы себя господами зрили. Недоимки, кои он с лопарей соберет, частью в Переяславль-Залесский увезет.
* * *
