В пересохших за ночь арыках шипела съедаемая пылью вода. Заслонки были открыты скупо; дождей в этом году, можно сказать, не выпало вовсе, и кочующее озеро Хаилве, питавшее весь оазис, пересыхало на глазах.
— Ну и чего ты этим добилась? — еле слышно цедил Ар-Шарлахи, шагая по нежной желтоватой пыли. — Все равно ведь поймают…
Алият презрительно скосила на него темный глаз над белой повязкой.
— Кого? — шепнула она. — Разве кто-нибудь бежал?
— У, дура!.. — проскрежетал тихонько Ар-Шарлахи. — Ты что же, всерьез полагаешь, что меня примут за твоего разбойника?
— Уже приняли…
Со стороны процессия, наверное, выглядела весьма забавно. Веревка, связывающая пленников друг с другом, была очень короткой, а если учесть, что Ар-Шарлахи все время норовил ускорить шаг, тогда как Алият умышленно его замедляла, то спотыкались оба постоянно.
— Ну, я тебе это еще припомню, ящерица! — Ар-Шарлахи задыхался от злобы. — Дай только до судьи добраться…
Судя по движению повязки, Алият вздернула верхнюю губу и оскалилась по-звериному.
— Скажешь судье хоть слово — загрызу! — прошелестела она. — Ты — это он, запомнил? Голорылые нас только по росту и различают…
Ар-Шарлахи невольно повысил голос:
— Это тень Ар-Мауры! И судья здесь не голорылый. Кроме того, мы с ним знакомы!..
Алият запнулась и бросила на него взгляд, исполненный ненависти, недоверия и страха:
— Врешь!..
— А ну-ка тихо! — прикрикнул глава стражников. — Молча идти!
И они пошли молча. Пересекли небольшую рыночную площадь, можно сказать, пустую, где на месте сломанного храмика горделиво задирал подбородок еще один каменный голорылый идол в полтора человеческих роста. Краем глаза Ар-Шарлахи заметил хозяина каторги, с которой прибыл в тень Ар-Мауры. Судя по всему, торговля шелками, завезенными из Харвы, шла из рук вон плохо. Да и как могло быть иначе! Пальмовая Дорога обнищала, а в Кимир шелка не повезешь — остановят на границе и заберут товар в казну…
Завидев процессию, торговцы зашевелились, привставая, по рядам прошелестело имя Шарлаха, и хозяин каторги обмер, узнав в связанном разбойнике своего скарабея. Что он при этом подумал, сказать трудно. Должно быть, только и смог, что, запинаясь, возблагодарить Улькара (а может, и четырех верблюдов, кто знает!) за поистине чудесное избавление от едва не приключившейся беды. Шутка ли — провести два дня с самим Шарлахом, прикинувшимся простым каторжанином!..
— Ты?! — не веря, выдохнул досточтимый Ар-Маура, и глаза его начали выкатываться. Казалось, еще немного — и досточтимого хватит удар. — А… а где же?..
