— Двадцать два, — нехотя сказала Алият.
— А мне двадцать девять… То есть знаешь, что получается? Что кивающие молоты появились совсем недавно!..
— Ну и что?
— Да нет, ничего… — Ар-Шарлахи вздохнул. — Просто колдун утверждает, что молоты эти кланяются тем, кто нас уничтожит.
— Ну, это не он один говорит, — заметила Алият. — Я это часто слышала…
— От кого?
Она пожала плечами:
— Да мало ли…
Оба замолчали. Алият недовольно поглядывала на Ар-Шарлахи, ожидая, когда он прекратит этот странный и ни к чему не ведущий разговор.
— Слушай… — сказал он и задумчиво постриг зубами нижнюю губу. — А кто-нибудь эти молоты видел? Хоть в миражах…
— В миражах?.. Шарлах, говорит, видел… А может, врет. Не знаю.
— Ну и как они выглядят?
Алият нахмурилась:
— Н-ну… Он говорил, огромный такой молот… весь из железа… а может, из стали. Блестит, в общем. Посередине рукоятки — подставка. Ну вот на ней он и качается — вверх-вниз… Да! Еще он говорил, что голова у молота округлая…
— А люди? — жадно спросил Ар-Шарлахи.
— Нет, про людей он ничего не рассказывал.
— Ну и чем же они так опасны, эти молоты?
— Откуда я знаю! — вспылила Алият. — А море чем опасно?
Ар-Шарлахи озадаченно почесал вздернутую бровь:
— Да, действительно…
— Слушай, я пойду! — Алият встала. — Скоро уже Туркла покажется…
На этот раз прибытие Шарлаха в Турклу стало событием. С разбойниками — как с полководцами: крутится, бывало, на глазах у всех молоденький погонщик, о котором не знаешь, что сказать, а потом вдруг несколько блестящих побед подряд — и вот он уже караванный, и имя его не сходит с языка…
Слух о налете на Зибру ошеломил даже ко всему привычных обитателей Турклы. Когда же стали известны подробности, город загудел. В кофейнях и на рынках спорили до ругани о том, что же именно спасло Шарлаха: удача или колдовство? Разбойничков с «Самума» и «Белого скорпиона» приветствовали на улицах, зазывали на кувшин вина — и выспрашивали, выспрашивали, выспрашивали… История с нападением черных дикарей на разбойничий караван тут же обросла устрашающими подробностями, и за Шарлахом в Туркле прочно утвердилась репутация колдуна. Не зря же он, в конце концов, перед самым походом на Зибру продал через перекупщика почтовую каторгу самому себе! От этого поступка всех оторопь брала, настолько он был непонятен… Хотя следует заметить, что почти всех знаменитых разбойников (того же Анарби, например) молва всегда представляла именно колдунами и непременно заговоренными. Так что ничего удивительного…
