— Ты должна это увидеть, — сказал он. — Я имею в виду V значит Вендетта.
— Хорошо, — сказала я. — Я посмотрю.
— Нет. Со мной. В моем доме, — сказал он. — Сейчас.
Я остановилась:
— Я едва знаю тебя, Август Уотерс. Ты можешь оказаться маньяком. С топором.
Он кивнул:
— Справедливо, Хейзел Грейс.
Он прошел мимо меня, его плечи облегала зеленая рубашка поло, спину он держал прямо, устойчиво и уверенно шагая на том, что я определила как протез — походка лишь слегка пружинила вправо. Иногда остеосаркома забирает конечность, чтобы проверить тебя. Затем, если ты ей понравился, она забирает тебя всего.
Я пошла за ним наверх, постепенно теряя сознание — подъем по лестнице не входил в компетенцию моих легких.
И вот мы вышли из сердца Иисуса на автомобильную стоянку. Идеально прохладный весенний воздух, предзакатный свет изумителен почти до боли.
Мамы еще не было, что было необычно, потому что она почти всегда ждала меня. Я оглянулась вокруг и увидела высокую кудрявую брюнетку, которая практически агрессивно целовала Айзека, прижимая его к каменной стене церкви. Они были достаточно близко ко мне, чтобы я услышала жуткие чмокающие звуки их соединенных ртов, и то, как он говорит «Навсегда», и как она говорит «Навсегда» в ответ.
Неожиданно оказавшийся рядом со мной Август прошептал:
— Они большие поклонники публичного проявления чувств.
— Что за фигня с этим «навсегда»?
Хлюпающие звуки усилились.
— «Навсегда» — это их фишка. Они будут всегда любить друг друга и прочее. Я скромно предположу, что они употребили в смс-ках друг другу слово «навсегда» четыре миллиона раз за последний год.
Пара машин подъехали, чтобы забрать Майкла и Алису. Теперь остались только мы с Августом, наблюдающие за Айзеком и Моникой, которые ускорили темп, как будто бы не прислонялись к месту богослужения. Его рука потянулась к ее груди через футболку и обхватила ее, двигались только пальцы, ладонь оставалась на месте. Мне стало интересно, приятно ли это. Не похоже было на то, но я решила простить Айзека на основании того, что скоро он станет слепым. Чувства должны пировать, пока еще есть голод, и все такое.
— Представь себе, как ты в последний раз едешь в больницу, — тихо сказала я. — Последний раз, когда ты когда-либо будешь вести машину.
Не смотря на меня, Август сказал:
— Ты разрушаешь атмосферу, Хейзел Грейс. Я пытаюсь наблюдать за юной любовью во всем ее нелепом великолепии.
— Мне кажется, он не очень нежен к ее сиськам.
