, чтобы газ не устремлялся вверх, а распространялся по множеству радиальных трубок, охлаждаясь в них и откладывая серу. Некоторые трубки уже были наполнены драгоценным минералом, и их вскрывали ломом. Серу собирали и у шипящих отверстий фумарол. Там она постепенно осаждалась в виде сталактитов: горячая, рубиново-красная в центре и ядовито-желтая ближе к краям.
Мои спутники, крича что-то друг другу сквозь неумолчный рев стихии, скрылись в клубах дыма. Они, казалось, были поразительно невосприимчивы к этим удушающим испарениям. В скором времени они вернулись, радостные, с полными корзинами серы, и тут же, без малейшей передышки, поспешили обратно к лагерю. Я устремился за ними, чувствуя насущную потребность глотнуть свежего воздуха. Наконец мы выбрались на божий свет. Над нами сияло безоблачное небо, и атмосфера вокруг была такой прозрачной, что далеко внизу, на горизонте, за зелеными равнинами, я увидел Яванское море. На востоке виднелась еще одна группа вершин, над которыми висела белая завеса. Сперва я принял ее за облака, но потом понял, что это клубы вулканического дыма, неизмеримо более могучие, чем те, что окутывали склоны Валиранга. Я указал на вершину и спросил у одного из своих спутников, как она называется.
Он взглянул из-под руки и ответил:
— Бромо.
Эти далекие клубы дыма разожгли мое любопытство, а когда в тот же вечер Даан расписал Бромо как красивейший и знаменитейший из всех вулканов Явы, мы с Чарльзом решили взойти на него.
На следующий день мы сели в «джип» и поехали через приморские равнины на восток. Отсюда Бромо казался довольно невзрачным, так как его силуэт отчасти закрывали зубчатые стены обширной кальдеры диаметром почти девять километров. Это были остатки гигантского вулкана, взорвавшегося тысячи лет назад и лишившегося, как и Кракатау, большей части своего конуса. Но энергия вулкана на этом не иссякла, и в скором времени внутри кальдеры открылись новые жерла, породившие свои конусы. Они росли, но ни один из отпрысков так и не перерос останков родителя, и все они, за исключением Бромо, давно потухли. Путешественник, направляющийся через равнины к этому вулканическому семейству, видит лишь зубчатый профиль кратера вулкана-патриарха.
Протрясясь весь день по каменистой дороге, к вечеру мы въехали в небольшую деревню на склоне кальдеры и устроились на постоялом дворе. Хозяин сказал нам, что вулкан бывает свободен от облаков только в ранние утренние часы, поэтому на следующее утро мы были на ногах еще до рассвета. Несколько человек, кутаясь в саронги, сидели во дворе рядом с лошадьми. Эти горцы, как и вчерашние собиратели серы, были смуглы, коренасты и совершенно не похожи на хрупких жителей равнин. Один мужчина с роскошными усами согласился одолжить пару лошадей и сопровождать нас до кратера.
