Пока я доедал свои припасы, старик вполголоса беседовал со сборщиками серы, бросавшими на меня подозрительные взгляды. Потом шестеро из них взяли пустые корзинки и пошли вверх по узкой тропке, петлявшей среди казуариновых деревьев. Не обращая внимания на неприветливость этих людей, я пристроился в хвост колонны и потащился следом за ними. Лес остался позади, уступив место редкому чахлому кустарнику. Мы пробирались теперь через нагромождение лавовых глыб. Сказывалась высота: дышать стало трудно и было очень холодно. Время от времени налетал туман и окутывал нас. Все молчали; шедшие впереди не обращали на меня никакого внимания. Через полчаса кто-то в колонне сборщиков вдруг заунывно запел высоким фальцетом. Насколько я мог понять, речитатив певца являл собой импровизированный пересказ текущих событий.
«Оранг ини, — неслось вдоль склона, — ада инггерис тидак оранг беланда», что означало: «Этот парень англичанин, а вовсе не голландец». Постигнув общий смысл песни, я решил украсить ее собственными находками. Несколько минут я конструировал в уме более или менее связную цепочку из своего скудного словарного запаса, и, когда запевала довел свою партию до конца, я дерзко вступил со своим речитативом.
— Сегодня утром, — пел я, подражая его мотиву, — я ем рис. Вечером я ем рис. Завтра я опять ем рис, и это очень грустно.
Я понимал, что мое сочинение не блещет остроумием, да и в других отношениях оно весьма сыровато, но эффект тем не менее получился потрясающий. Все шедшие впереди меня разом остановились, бухнулись на камни и принялись хохотать так, что из глаз у них брызнули слезы. Когда они успокоились, я вытащил пачку сигарет, и мы вместе закурили. Мы пытались поговорить, но, боюсь, они мало что поняли из моих слов, а я без своего словарика лишь смутно догадывался о смысле их речей. Тем не менее, лед отчуждения был растоплен, и в дальнейший путь мы двинулись весьма дружной компанией.
Вот и вершина. Пробравшись через баррикады лавовых глыб, я достиг края главного кратера и заглянул внутрь. Жерло проваливалось исполинской вертикальной трубой; на дне, метрах в шестидесяти от края, царил безжизненный каменный хаос. Но Валиранг был отнюдь не мертв: чуть в стороне от кратера поднимался столб белого дыма. Мы подобрались поближе к этому месту и увидели, что дым вырывался из сотен мелких отверстий. Каждое из них с гудением и шипением выбрасывало газы, и казалось, что весь склон — это одно сплошное дымное пожарище. Воздух вокруг был насыщен едкими сернистыми испарениями, ноги утопали в толстом слое желтой серной пыли. Сквозь клубы дыма я разглядел крошечные фигурки людей, которые трудились в самом центре этого ада. Они засыпали камнями главную фумаролу
