Я раскрыла нарядную книгу с веселыми и чистыми картинками Добужинского. Она называлась «Три толстяка». И хотя действие ее происходит в условной стране, я не знаю другой такой книги, которая бы так деловито, весело и доходчиво рассказывала о торжестве справедливости, о красоте человеческих отношений, как эта романтическая сказка.
Конечно, маленькая Суок в розовом, усыпанном блестками кисейном платье, спасающая отважного Просперо, не шла ни в какое сравнение с моим неповоротливым полосатым пеленышем. Девочку с тающим именем Суок можно было любить, с ней можно было дружить. И я полюбила ее и подружилась с ней на всю жизнь.
А когда я читала о том, как тетушка Ганимед ловит мышь, которая съела у нее фунт мармелада, я всегда вспоминала осенние сумерки в большой комнате, мышонка, выскочившего из чрева куклы, и добрый голос доброго человека, похожего на гнома средних лет.
На титульном листе книги Юрий Олеша написал своим особенным размашистым и угловатым крупным почерком:
«Лиде Толстой про девочку Суок и мальчика Тутти. Не надо любить мышей. С уважением, Юрий Олеша».
Это «с уважением» преисполняло меня гордостью невероятной.
3
Наверное, мало кто сейчас помнит строчки из стихотворения Ярослава Смелякова о приближении московской зимы:
Уже из бидонов молочниц льется
Хрустящее молоко…
Прочтет молодой читатель и усомнится: «Как это может быть хрустящее молоко?» Да и само слово «молочница» почти исчезло из нашего обихода. А во времена моего детства, да и значительно позже, это была весьма уважаемая и необходимая принадлежность московской жизни.
Каждый день, в любую погоду, в ранние-ранние часы на центральных улицах Москвы и в переулках, узких и путаных, можно было встретить женщин с перекинутыми через плечо тяжеленными дерюжными мешками, в которых погромыхивали бидоны с молоком и позванивали высокие алюминиевые кружки, литровые и пол-литровые. Это молочницы спешили к своим постоянным клиентам – разносили молоко по квартирам. Приезжали они из близлежащих деревень, названия которых ныне или совсем исчезли с карты Подмосковья, или превратились в новые микрорайоны: Черемушки, Крылатское, Кунцево, Отрадное, Бутово и даже Хлебниково.
Добирались молочницы до города где пешком, а где на попутных телегах летом или розвальнях зимой. Остановить их не могли ни дождь, ни жара, ни мороз, ни пурга – вот и случалось, что зимой молоко подмерзало, и, когда его переливали из бидона в кружку, мелкие льдинки похрустывали и шуршали. Зато какое это было наслаждение – набрать в рот и посасывать молочные льдинки!
