Зеленая лампа - Лидия Борисовна Либединская

1

Моя мать носила клетчатую кепку и дружила с футуристами, потом с «лефами». В 1919–1920 годах в Баку работала с Велимиром Хлебниковым и Алексеем Крученых в КавРОСТе (кавказское отделение Окон Роста), сочиняла агитплакаты. В 1918 году выпустила в Тифлисе три поэтических сборника под псевдонимом Татьяна Вечорка, не подумайте, что псевдоним был выбран в честь газеты «Вечерняя Москва», о которой мать в те годы слыхом не слыхала, просто есть такая русская сказка о трех прекрасных сестрах, которых звали Зорька, Вечорка и Ночка. Вечорка полюбилась романтично настроенной девушке напоминанием о закатах и вечерних зорях.

Отец с упоением декламировал Бунина:

В гостиную сквозь сад и пыльные гардины

Струится из окна веселый летний свет,

Хрустальным золотом ложась на клавесины,

На ветхие ковры и выцветший паркет.

Не знаю, что напоминали ему эти строки, вероятно, где-то в его голубой толстовской крови бродили воспоминания о старинных усадьбах, заросших прудах и столетних липах, но помнить живой памятью всего этого он не мог, так как дед вскоре после рождения старшего сына (а именно им и был мой отец) продал имение Борщевое, что на Тамбовщине, и переехал в Баку, где приобрел нотариальную контору.

Это владение не было столь романтично, как бунинские гостиные, но в смысле доходности оказалось куда более надежным, чем перезаложенное имение с огромным садом из райских яблонь, и обеспечивало деду возможность жить с семьей в благоустроенной многокомнатной квартире, и, ни в чем не нуждаясь, воспитывать двух сыновей, и исполнять нехитрые прихоти обожаемой жены. После прихода большевиков дед бросил в зеленые каспийские волны несколько объемистых пачек белых хрустящих кредиток с изображением царя Петра I, даровавшего Толстым их графский титул.

Помню, что у отца хранились визитные карточки с золотым обрезом и маленькой короной, на которых паутинно-каллиграфическим почерком было выведено: «Граф Борис Дмитриевич Толстой». Внизу отец приписал фиолетовыми чернилами: «Сотрудник Госплана РСФСР».

Вызывая трепетный страх матери моей и бабушки, он оставлял эти карточки друзьям и знакомым, когда не заставал их дома.

– Боря, это плохо кончится! – вздыхая, говорила мама.

Но отец утверждал, что так же, как до революции только подлец мог отказываться от происхождения пролетарского, так же после революции порядочному человеку не подобало отказываться от происхождения дворянского.