Приятный человек. Скольким старым тетенькам с раздробленными бедрами он вот так лучезарно улыбался. Шарлотта стала потихоньку подниматься, чтобы попрощаться и уйти, и тут уронила сумку. Доктор бросился поднимать. Из сумки вывалился «Код да Винчи».
— О! — улыбнулся он, передавая ей книгу. — Это и в самом деле захватывающее чтение!
Ей оставалось лишь кивнуть и улыбнуться в ответ.
В метро и дома по вечерам Антон читал рассказы о семье муми-троллей. Он перестал скрывать, что читает детские книги, добродушно переносил подколы племянника и его друзей. Главное в том, что читательские навыки Антона улучшались не по дням, а по часам. На последнем уроке Шарлотта была просто поражена.
— Понимаете, мне же хочется узнать, что там будет дальше, — смеялся он.
— Погодите, к концу месяца вы у нас будете читать «Гордость и предубеждение», — пообещала Шарлотта.
Этот прорыв, ощущение быстро крепнущих сил напомнили ему детство, волшебное осознание того, что вот эти черные значки на листе бумаги могут разговаривать, что это слова, язык, связанные с тем, что произносят другие люди и он сам. Все повторилось теперь с другим языком. Наконец-то его буквы стали складываться в слова, проступил смысл. Как будто ты получил пропуск в иной мир, визу в другую страну. Он ездил по городу, исследовал этот новый язык, до него наконец докричалась реклама, добрались газеты.
Антону не терпелось похвастаться своими успехами перед Роуз, когда они встретились, чтобы купить шарф к жакету. Он прихватил с собой «Гардиан». Кроссворды все еще были ему недоступны, но кое-что он мог прочесть с налета и жаждал продемонстрировать это ей.
В эти дни Антон часто испытывал приятное волнение и сам себе удивлялся. Он до предела выматывался на стройке, и весь вечер уходил на восстановление сил. Не странно ли, что на фоне всего этого Антон временами испытывал необъяснимый подъем, остро ощущал радость жизни. Эти приступы счастья случались и проходили. Но он знал, что их регулярность свидетельствует о том, что к нему приходит что-то новое. Возможно, здесь у него начнется какая-то другая жизнь, все может сложиться очень хорошо.
Антон знал, что такое счастье. В сто жизни было много хорошего. Он мог радоваться, но вот сначала рухнул его брак. Оказалось, что жена больше не любит его. Когда она ушла, наступил долгий период пустоты. Он тянулся ото дня ко дню, без надежды, без радости. Антон жил, едва это замечая. Он работал, ел, спал — или не спал, — но во всем этом не было никакого смысла. Потом он потерял работу, не смог найти другую, и вот это, как ни странно, и стало подсказкой, спусковым крючком. Он сказал себе, что надо что-то делать. Действовать.
