— Как скажешь. Ну что, разобрался со своей чеширской распродажей?
— Чеширской распродажей? A-а, да. Открываю? — спросил он, взяв бутылку.
За лососем она сказала:
— Я подумываю о расширении сферы услуг. Заказов мало. Вернее, их совсем нет. Может быть, буду продавать кое-что в розницу. Можно попробовать поискать за границей — на французских барахолках, например. Мы могли бы заняться этим вместе. Для тебя там тоже нашлось бы что-нибудь интересное.
Джереми наморщил лоб:
— Что ж, это мысль. Конечно, евро сейчас довольно стабилен. Там платили бы лучше.
Она рассчитывала на больший энтузиазм.
— Еще у меня возникла идея превратить демонстрационный салон в магазин. Продавать вещи в розницу. Специализация — французский провинциальный стиль.
Он явно сомневался:
— Это целое дело, дорогая. А места тебе хватит?
— Надо будет подумать о расширении. О более просторном помещении.
Джереми поджал губы:
— Гм… Большие затраты.
— На тебя непохоже, — заметила Мэрион. — Мне казалось, ты любишь риск. Или ты думал, я сдамся? — спросила она довольно зло.
Он был оскорблен ее тоном и обиженно ответил:
— Вовсе нет. Просто я не хотел бы, чтобы ты потерпела крах.
— Это уже случилось. Я не могу придумать, как выпутаться из этой истории с банком.
— Не расстраивайся так! Ты всегда сумеешь обвести их вокруг пальца. Не волнуйся! Я уверен, со дня на день ты получишь хороший денежный заказ. Вот увидишь.
Было ясно, что на эту тему он больше говорить не хочет. Его опять охватила эйфория. Джереми почему-то стал рассказывать о музее Клюни в Париже, об удивительных гобеленах, о том, как ему пришла мысль сделать огромные фотографии этих гобеленов и завесить ими стены магазина, создать, так сказать, атмосферу. Это будет потрясающе…
Мэрион слушала молча. Она уже сожалела, что позвала его сегодня вечером. Давно пора понять, что способность к сопереживанию — не самая сильная сторона Джереми.
Марк продолжал неспешно работать над архивом. Иногда из этой кучи мусора вдруг раздавался голос. Чистый, ясный голос из 1965 года, например, потом из 1979-го или из 1985-го. Голоса жаловались, угрожали, спорили. Один особенно привлек его внимание: «…бессовестно… целые абзацы заимствованы… посягательство на интеллектуальную собственность… откровенный плагиат». Вот как? Плагиат? Марк прочитал дальше, потом еще раз просмотрел текст уже внимательнее. Автор письма был известный ученый, он переписывался с Генри в конце 1970-х. Речь шла о недавно опубликованной работе коллеги-историка. Корреспондент Генри уверял, что эта книга поразительно похожа на его собственную более раннюю публикацию по той же теме. Тот и другой давно мертвы, но их работы можно найти в соответствующих источниках. Марк всерьез заинтересовался.
