— Ребята. Я сейчас считаю до трех — а вы успеваете положить ножи на пол. Кто не успел — тот опоздал, — и снова взвожу курок, со щелчком, чтобы они услышали.
И они осторожно кладут, глядя на меня. И выпрямляются, глядя на меня.
— Молодцы, — говорю. — А теперь послушайте. Козерог, ты должен был сообщить, где находишься. Это верно. Рыжий, скажи, а ты почему его не позвал и не убедился?
Рыжий молчит.
— Оба хороши, — говорю. — Очень умно. Рыжий, Козерог ругался, потому что на посадке мог шею свернуть, понимаешь?
Кивает, молчит.
— Козерог, Рыжему жалко звездолет, понимаешь?
Кивает и этот.
— Как-нибудь уладим? — спрашиваю.
У Рыжего голос прорезался.
— А чего он сказал…
— Он, — говорю, — больше не будет. Он переволновался, — а сама не опускаю пистолет. — Ну как, успокоились?
Кивают оба.
— Можно убрать оружие?
Кивают снова.
— Молодцы, — говорю. Ставлю пистолет на предохранитель, и сую в кобуру, и вытаскиваю из аптечки регенерирующий пластырь. — А теперь идите сюда оба. А то на вас смотреть жутко.
И они подошли. А зрители вокруг вздохнули и стали разочарованно расходиться. А я заклеила Козерогу щеку, а Рыжему — плечо под рубашкой. И говорю:
— Ну Козерог, ну погляди. Тут же рядом вена. Ну прямо совсем рядом. У тебя совесть есть?
А Козерог смотрит не на Рыжего, а на меня, и говорит:
— Ну, ты даешь…
— Дураки оба, — говорю. И Рыжему говорю: — Что-нибудь придумается с твоей машиной. Твой Чамли нехорошо поступил. Хуже, чем Козерог. Так нельзя.
Рыжий ощетинился.
— Он не мой.
— Тем более, — говорю. — Нехорошо. Съешь вот эту штуку — кровь восстанавливает.
Рыжий говорит:
— А ты кто вообще?
— Я Луис, — говорю. — Я теперь буду здесь жить. Хорошо, Козерог? Мне можно здесь жить?
А Козерог все это время так и глядел на меня, и держался за пластырь на щеке. И выражение лица у него было какое-то странное, задумчивое какое-то, будто он еще не совсем вышел из транса. Но он ответил.
— Я чего, — говорит, — я думаю, тебе просто нужно здесь жить. Только не от меня зависит. Что еще Чамли скажет.
— Это что я ему скажу, — говорю.
Я здорово злилась на Чамли.
Потом мы втроем сели на табуреты около стойки. И они опустили в автомат монетки, и им в стаканы налилось что-то, пахнущее жидкостью для дезинфекции. Я достала мортисянскую кредитку и спрашиваю:
— А у айвового сока какой код?
Они поставили стаканы, посмотрели на меня, потом на автомат. Потом Козерог открыл дополнительную панель и начал что-то там искать, а Рыжий нажал звонок, и пришла барменша. Вот это была всем женщинам женщина! Одежды на ней было много, даже очень. Из ее юбки можно было всем здешним женщинам сшить по платью. А из остатков материала сделать парашют. И лицо у нее было, как у сердитого бульдога.
