Матасуми вымученно улыбнулся, Тесс хихикнула. Понятно, старая шутка.
— Ну а вы сами знаете, кто он такой? — поинтересовалась я.
— Тоже не имею понятия, — отозвалась Бауэр. — Когда его привезли, мы думали, что это полудемон, но его физиология говорит об обратном. Как и у всех основных рас, у полудемонов есть определенные общие черты — такой вывод мы сделали, изучив три экземпляра, с которыми нам приходилось иметь дело. Так вот, Армен не обладает ни одной из этих черт. Его анатомические странности носят уникальный характер. Собственно, и сила его совсем не такого рода, как у полудемонов.
— Что же он умеет делать?
— Он человек-хамелеон, — объявила Бауэр, вновь отмахиваясь от Матасуми. — Да, да, доктор Матасуми хочет сказать, что это слово не совсем точное. Но мне оно нравится. Звучит куда лучше, чем «неизвестный вид с ограниченными способностями к искажению лицевых черт». — Она подмигнула мне все с тем же заговорщицким выражением. — Главное в маркетинге — придумать название погромче.
— Искажению лицевых черт? — удивилась я.
— Мистер Хэйг может по желанию изменять строение своего лица, — пояснил Матасуми. — Правда, в очень ограниченных пределах. Он не способен, к примеру, перенять мою или вашу внешность, однако может при необходимости переделать свое лицо таким образом, чтоб оно не походило на фотографию в паспорте.
— Вот как.
— В повседневной жизни пользы от такого умения мало, но оно имеет необычайную важность, если рассматривать его в более широком контексте. В анналах парапсихологии не содержится ни одного упоминания о людях с такими способностями. Я уверен, что в данном случае можно постулировать новый эволюционный сдвиг.
Впервые за все время Матасуми улыбнулся — и будто сбросил в один миг пару десятков лет. Глаза его горели, как у ребенка, губы подергивались. Он ожидал моей реакции.
— Эволюционный сдвиг? — покорно переспросила я.
— Согласно моей гипотезе все сверхъестественные расы — то есть истинные, основные расы — являются продуктом эволюционных аномалий. Взять, к примеру, оборотней: в далеком прошлом у некоего индивида по неизвестным нам причинам развилась способность превращаться в волка. Каприз природы, и не более того. Тем не менее этот «каприз» благоприятно повлиял на выживаемость индивида и, соответственно, был закреплен в его генах, которые он в дальнейшем передал сыновьям. Вторичные признаки оборотня — долголетие, физическая сила, обостренное чувственное восприятие — могли быть частью мутации, а могли и появиться позднее, чтобы виду было легче приспособиться к характерному для него образу жизни. Подобными аномалиями можно объяснить зарождение и других основных рас.
