— Эй! — крикнула я. — Есть тут кто-нибудь?
Никакой реакции. Видно, стены здесь слишком толстые, с товарищами по несчастью не пошепчешься. Даже воздух, идущий сквозь крошечное отверстие в потолке, кажется фильтрованным, неживым. Хотя, с другой стороны, радио ведь я как-то слышу… Я поискала глазами динамик. У двери обнаружилось переговорное устройство, но для него качество звука было слишком хорошим. Я еще сильнее напрягла слух. Неподалеку кто-то кричит, ругается — голос хриплый, слов не разобрать. Я прикинула расстояние до нарушителя спокойствия. Футов пятьдесят. Что ж, звукоизоляция здесь неплохая, да вот на оборотней не рассчитана.
Крикун наконец утих, и до меня донеслось тихое царапание. Крысы? Мыши? Нет, их бы я сразу учуяла. Кроме того, в моей камере было чище и стерильнее, чем в «Макдоналдсе» в день прихода санэпидемстанции. Так где же это царапают? Хорошенько прислушавшись, я поняла: в коридоре. То царапанье, то шелест бумаги. Кто-то переворачивает страницы и царапает, царапает, царапает… ручкой по бумаге. За стенами моей камеры кто-то пишет! Я отвернулась от двери, сделала три шага вдоль стены и резко крутанула головой. Звук тут же стих. Я оскалилась, приблизила лицо к стеклу и притворилась, будто выковыриваю из зубов остатки пищи. Ручка зацарапала с новой силой. Ага, теперь понятно, за кем ведется наблюдение. А я, кажется, письменного согласия не давала.
Я кинулась к двери и забарабанила кулаками по стеклу. Конечно, она не сдвинулась с места, но шум поднялся изрядный. Я решила не кричать: если уж они не услышат этого грохота, то моих воплей и подавно. Какое-то время ничего не происходило, потом над моей головой зажужжал переговорник.
— Да? — спросил женский голос. Его обладательница явно была молода и очень старалась казаться безразличной.
— Я хочу поговорить с кем-нибудь из начальства, — заявила я.
— Боюсь, это невозможно, — ответила она, не переставая царапать ручкой.
Я забарабанила по двери еще энергичней.
— Пожалуйста, прекратите.
В голосе кромешное спокойствие, чуть ли не скука. Царапанье не прекращается.
Размахнувшись как следует, я врезала по стеклу. Перегородка дрогнула, царапанье прекратилось.
— Я понимаю ваше недовольство, но это не поможет. Насилие — не выход.
Да что вы говорите?
Я притворилась, будто возвращаюсь к кровати, но вместо этого с разворота ударила ногой по боковой стене, выбив кусок штукатурки. Под ним обнаружился металлический прут. Я слегка его дернула. Не поддается. Впрочем, я еще и не пыталась по-настоящему. Вот если шарахнуть по стене еще разок, то можно будет хорошенько ухватиться за прут, и уж тогда я дерну так дерну…
