Передовые артиллерийские наблюдатели американцев очень быстро заметили колонну Кобленца на дороге в тот момент, когда немцы были зажаты между рекой и горным склоном. На беззащитную колонну обрушили град снарядов и за несколько минут покончили с наступлением.
После этого все внимание американцев обратилось на Гольца, который успел к тому времени уже добраться до деревень. Удивленные местные жители с улыбками выбежали встречать солдат, думая, что это американцы. Улыбки быстро исчезали с их лиц.
И снова артобстрел. Первые же залпы угодили точно в цель. Немцы повсюду валились мертвыми и ранеными, потом один снаряд угодил в ящик с боеприпасами и раздался оглушительный взрыв. Так наступление Гольца тоже резко оборвалось.
Во второй половине дня в подвалы сожженной фермы, где разместился штаб Книттеля, начали поступать донесения. Его полк понес очень большие потери: три сотни человек — больше трети всего личного состава полка — убиты или ранены. Обстрел и Кобленца, и Гольца все еще не прекращался. Вместе с донесениями о потерях приходили горечь и отчаяние.
2
Убийства начались внезапно. Месье Тони Ламбер-Бок решил побриться, несмотря на бушующую снаружи битву и лязг немецких танков на дороге перед домом. Все утро он просидел в подвале со своей семьей и всеми остальными, кто прятался в их доме. Пробило уже два часа дня, а он все еще не умылся и не побрился. Надо сказать, что для месье Ламбер-Бока было очень важно опрятно выглядеть. И вот, несмотря на уговоры всей семьи, он решил, что пора заняться своим туалетом. Бреясь над тазом с холодной водой, он услышал, как распахнулась входная дверь. Хозяин решил, что она открылась от взрыва, и вышел из ванной с мыльной пеной на лице, чтобы закрыть дверь. Однако тут же бритва выпала у него из рук: перед ним стояла группа вооруженных эсэсовцев. Один из них молча прошел через холл и выстрелил месье Ламбер-Боку в голову. Тот упал без единого звука, и эсэсовцы ушли прочь.
Сидящие в подвале слышали выстрел, но никто не решился выйти посмотреть, что произошло. Наконец сын месье Ламбер-Бока поднялся по ступенькам; через несколько секунд он вернулся с криком:
— Us ont tué mon papa![27]
Убийства шли волной.
Час спустя пятеро немецких солдат вошли в дом, где проживали месье и мадам Жоржин, мадам Куне и семья Николе. Двое вошедших без единого слова направились вверх, а остальные трое согнали жильцов под дулами автоматов на кухню. Один из эсэсовцев крикнул:
