* * *
Я пишу это сразу после обезболивающего укола, который призван снять боль в моих руках, кистях и пальцах. Побочный эффект боли — онемение конечностей, наполняющее меня отнюдь не иррациональным страхом того, что я утрачу способность писать. Я абсолютно уверен, что без этой способности мое «желание жить» заметно ослабеет. Я часто высокопарно заявлял, что писательский труд — не просто занятие, которым я зарабатываю себе на жизнь, но сама моя жизнь. И это не преувеличение. Потеря голоса мучила меня, но благодаря нескольким уколам в голосовые связки эта способность ко мне вернулась. Но ослабевшие и неспособные двигаться руки окончательно лишают меня индивидуальности! Руки для меня — это своеобразные ремни трансмиссии, связывающие меня с писательством и мышлением.
При «нормальной» жизни эта прогрессирующая слабость развивалась бы десятилетиями. Впрочем, любой человек, даже в самой нормальной жизни, замечает, что каждый прошедший день отнимает у него все больше и больше, оставляя все меньше и меньше. Другими словами, процесс жизни и лишает человека сил, и одновременно приближает его к смерти. А разве может быть иначе? Начав размышлять над этим, я наткнулся на статью о лечении посттравматического стресса. Знания достались нам дорогой ценой, но зато теперь мы знаем об этом состоянии гораздо больше, чем раньше. И один из симптомов этой болезни выражен словами закаленного ветерана. Пытаясь объяснить свое состояние, он сказал: «То, что меня не убивает, делает меня сильнее». Так проявляется «отрицание».
Мне нравится немецкая этимология слова «stark» (сильный) и производного от него, использованного Ницше: «starker», то есть «сильнее». А вот назвав человека «shtarker» на идише, вы скажете, что он боец, крутой парень, прилежный работник. В настоящее время я решил смириться со всем, чего лишает меня болезнь, и продолжать бороться, несмотря на неизбежный уход. Повторяю, это гораздо больше того, что должен сделать здоровый человек. У здорового гораздо больше времени, хотя судьба нас ждет одна и та же. Впрочем, человек в любом случае имеет возможность разбрасываться поверхностными максимами, которые никоим образом не соответствуют действительности.
* * *
Я окончательно решил, что доверять Ницше нельзя — или нужно притворяться, что у тебя есть то, чего на самом деле нет. Но из этого правила есть одно исключение. Хорошая сторона жизни ракового больного связана с кровью. В этом отношении рак — совершенно особенная болезнь. Больному приходится «отдавать» определенное количество крови — при постановке катетера, во время анализов на уровень сахара или другие показатели. Я всегда очень спокойно относился к анализам крови. Я входил в кабинет, садился, мне накладывали жгут, чтобы нужная вена проявилась, а потом следовал легкий укол — и моя кровь заполняла пробирки и шприцы.
