— Эй, хозяин!
Никто не отозвался, но окна в доме были открыты — значит, хозяин в комнатах. Я подошел ближе к дому и позвал громче, на террасе, затянутой пожелтевшим вьюном, показался невысокий небритый старик в халате, теплых войлочных туфлях и в стеганой ватной ермолке. У них с возницей начался длинный спор из-за двадцати копеек, наконец возница уехал, хозяин устремил на меня вопросительный взгляд своих тусклых глаз с красными веками, лишенными ресниц. Я сказал нарочито бодрым, уверенным голосом, как бы о деле, уже решенном:
— Будем колоть! Где у вас колун?
— Что? — переспросил хозяин.
— Колун где, спрашиваю?
— Туда, в сарайчик, — ответил он и ушел, волоча по земле свои толстые теплые туфли.
Я не обратил внимания, что он ответил не по-русски: «Туда, в сарайчик»; радуясь нежданному заработку, я начал разделывать чурбаки. Они оказались перевитыми, тугими на разделку, но я пустил в ход клинья и к обеду с ними управился. Затем я сложил наколотые дрова у забора в красивую ровную поленницу, выведя клетки с обеих сторон. Древесина у тутовника желтая, моя поленница так весело желтела свежими сколами под осенним прозрачным солнцем.
Веселым голосом я позвал хозяина — готово! Но он смотрел все так же хмуро и тускло, пожевал губами и сказал:
— В сарайчик надо было складывать, туда, в сарайчик, я же говорил.
Он, оказывается, не ошибся, не оговорился в своем ответе, сказал как раз то, что и хотел сказать. Но ведь я спрашивал, где колун, а не куда складывать дрова! Я потемнел, насупился, но все же разобрал поленницу, перенес дрова в сарайчик и снова уложил — конечно, уже не столь красиво и ровно, как в первый раз.
Хозяин подал мне полтинник.
— Как? — сказал я, держа монету на ладони. — Полтинник за все — за колку, укладку и перекладку!
— Нет, — ответил он. — У меня уже есть дворник, только он сегодня ушел домой, в кишлак.
Наконец-то я сообразил: мой собеседник глух, как старый обомшелый пень в лесу, и все мои слова он понимал навыворот.
— Мало! — заорал я во все горло, тыча пальцем в монету. — Колка, укладка, перекладка!
На этот раз он расслышал.
— А кто заказывал тебе колку? — ответил он. — Тебе заказывали перенести в сарайчик, и все.
— Зачем же я колол? Он пожал плечами.
— Не знаю, может быть, для собственного удовольствия, для гимнастики. Молодому человеку нужна гимнастика.
Да, кремнистый попался мне старик, такой же тугой на расплату, как и его чурбаки на разделку. И никаких здесь клиньев не применишь! Я рассердился, но смеха сдержать не мог. Великое дело — умение увидеть неприятный оборот событий с комической стороны, сколько раз оно спасало меня! Человек, начисто лишенный этого свойства, поистине «унылый пасынок природы»; в жизни встречал я немало таких упырей.
