- Рада за тебя, Хью. - отозвалась Суламифь искренне.
И неподдельным обожанием расцвело лицо Эрихью.
- Догадайся, кто выступит вторым зачинщиком от эрихьюанцев? Учитель самолично!
- Что ж, отец Одольдо - воин прославленный. Но значит ли это, что зачинщицей от аризианок непременно должна выступить наша матушка?
- Никуда от политики не деться, будь она неладна, - сразу поскучнел Эрихью. - Не с руки батюшке ссориться с главой аризианок. Впрочем, где наша не пропадала! куда приятней иметь дело с Бариолой, когда она дерётся, а не проповедует. Особенно, если сражается она не против тебя, а наоборот.
Он помолчал, глядя в окно; ласково провёл ладонью по щеке Суламифи.
- Любовь жизни моей - тоже не последняя в воинском искусстве. Учитель уж намекает вашей матушке: кто более уместен, когда требуется отстоять честь ордена? - Он усмехнулся с плохо скрытым злорадством. - Пари держу - бушевала матушка долго и страшно, прежде чем примирилась с очевидным. Да пусть её. В конце концов, вчетвером мы неплохо проведём время, вываливая в пыли цвет льюрского общества!
- Мальчишка, - мягко укорила Суламифь.
- А ты - девчонка, и что с того? - Эрихью нисколько не обиделся. - Знаешь, Бариола доселе прислушивается к батюшке. И ревновать его продолжает бешено, ко всякому движущемуся предмету, включая неподвижные. Хотя со времени их разрыва ни много ни мало - лет двадцать минуло.
- Несчастные люди. Любят друг друга, и не в силах поступиться собственной гордостью. Как печально... и несправедливо.
Тут только, невесть с чего, смутился Эрихью. Устыдился ли злословья своего в адрес матушки Бариолы? Неловко убрал руку с плеча землянки, поднялся, выразительно указал на свой доспех.
- С твоего позволения, Вайрика... Мне ведь можно остаться на ночь?
- О чём речь, Хью.
- Всё ж грех отрицать, что правление вашей матушки - драконово. - Стягивая кольчугу, Эрихью продолжал балагурить, стремясь загладить смущение. - С каждым приездом сюда нахожу всё больше тому подтверждений. Кажется, в прошлый раз твоё, с позволения сказать, ложе было застелено вполне добротной шкурой дикого турана. Неужто ревностная матушка выискала в уставе ордена параграф, запрещающий держать на ложе покрывала?
Отыскав свободное местечко на стене, он развесил кольчугу; вернулся к Суламифи, доверительно заглянул в глаза, вновь усаживаясь рядом.
- Коль скоро речь зашла о той шкуре... ты ведь примешь участие в завтрашней охоте? Блестящей тактический ход, верно? И потеха, и добыча, и лишняя оказия насолить матушке.
