И неотрывно вперялась Бариола в орудие своей мести: злорадствуя втайне, но с благостной улыбкой на устах.
И Эрихью отыскал взглядом свою благодетельницу. Куда угодно смотреть - только не на тех двоих! Нет более сомнений, какова она, Вайрика фер Ламбет. Лгунья, чернокнижница, похотливая тварь! исчадье Тьмы, коварно принявшее личину ангела! Всем глаза отвела. Даже любимому учителю. Даже - язык не поворачивается! - святейшей Владычице. Воистину, Конец Мира близок. И не осталось ни у кого ни сил, ни честности, ни совести, дабы Злу противостоять; разве у одной лишь матушки Бариолы. И... у него - Воина В Белых Доспехах, избранного Небесами, благословлённого преподобной матерью на Последнюю Битву! Не напрасно носит он имя Пророка! Пусть могущественно Зло, и Битва тяжка - но с ним молитва матушки Бариолы. Прочь же колебания!
Отец Одольдо неторопливо снял латную рукавицу, со звоном бросил на пол - словно прямо в лицо всему высокому собранию.
- От имени сестры Вайрики. Кто осмелится принять вызов первого меча ордена?!
Миг растянулся в бесконечность среди непрочной тишины, натянутой струною. А затем - струна оборвалась; и брат Эрихью - воплощение праведного гнева! - почти сбежал по ступеням амфитеатра.
- Я принимаю твой вызов, исчадье Тьмы! И знай: торжествовать тебе недолго!
- Хью...
- Опомнись, сын мой!
Что-то ещё силился выкрикнуть Одольдо. И Вахишта тщилась достучаться, в чём-то убедить... Суламифь не слышала, не воспринимала. В один миг перевернулись и рухнули все представленья о мире, все прежние ценности. Так легко - и необратимо.
Предательство. Изменил самый близкий, родной, любимый, кому доверяла как себе... На чём стояла доселе эта вселенная? и на чём стоять ей отныне, когда любовь, доверие, родство душ - всё, что мнилось единственно верным, незыблемым - вдруг оказалось так хрупко, непрочно? Человечность, цивилизованность - не более чем хрустальный замок; обрушился - и лишь зияющая пустота взамен. Как жить в пустоте?
Надвигался, пошатываясь, до боли меч стиснув, уже не возлюбленный - марионетка; и до жути ясно, к кому ниточки тянутся.
- Вижу я страх в твоих глазах, ведьма. - Угроза скрежетала в чужом отныне голосе. - Грядёт расплата за всё зло, что принесла ты миру. И - за ложь! за то, что ты лгала - мне!
- Прошу, Хью, выслушай. - В последнем, отчаянном порыве исправить непоправимое Суламифь шагнула навстречу. - Тебя совсем запутали, меня оговорили. Да, обрадовалась я отцу Одольдо; но неужто тот, кто тайно лжёт, способен радоваться так открыто? Опомнись, и закончится этот кошмар...
