Когда подошло обеденное время, она отправилась к соседям за Кэнди. Дафна открыла ей кухонную дверь.
— При… — Она не договорила, во все глаза уставилась на молодую незнакомку и только через некоторое время оправилась от потрясения.
— Привет!
Дафна не отводила изумленных глаз с девушки, которая стояла на крыльце.
— Вот это да, какая перемена! Как гусеница, которая превратилась в бабочку. И в такую красавицу при этом. А что сталось с той старой девой, которую я видела вчера?
— О, — радостно улыбнулась Ким, — она вернется утром.
— Как странно, ничего не понимаю! — Дафна широко распахнула кухонную дверь. — Заходи и все мне расскажи. Кэнди наверху, можешь говорить свободно.
Ким уселась на стул и изучающе посмотрела на соседку, не зная, может ли ей доверять, но сгорая от желания все ей рассказать.
— А если я расскажу, ты обещаешь никому ничего не говорить, честное слово?
Дафна с готовностью кивнула:
— Все до последнего слова буду держать в тайне, обещаю.
И Ким ей все рассказала — про свою семью, про свой дом, про университетское образование и про то, что у нее нет никакого опыта в ведении домашнего хозяйства.
— Так ты боишься, как бы Оуэн не подумал, что ты пошла сюда работать специально, чтобы его заарканить? — звонко хохотала Дафна. — Глядя на тебя, в твоем новом обличье, еще вопрос, кто кого захочет заарканить.
— Ну, нет, он никогда не увидит меня в настоящем виде. Прежде чем он вернется, я снова переоденусь.
Дафна пожала плечами:
— Ну, просто не знаю, что сказать. Желаю удачи. — Она снова рассмеялась. — Но должна тебя предупредить, дорогая, есть кое-что похуже, чем его маниакальные идеи, будто все женщины охотятся за ним, желая женить его на себе. Ты ведь знаешь, что он ученый? Он ведет какие-то исследования… какие-то искусственные волокна, точно не знаю. — Она виновато взглянула на Ким. — Боюсь, для тебя это плохие новости, дорогая, но он совершенно не выносит, можно сказать, ненавидит лютой ненавистью людей с гуманитарным образованием. Называет их бездельниками и лоботрясами. И еще всякими разными словами.
— О боже! Еще пункт в списке того, что он не любит.
— Стоит при нем упомянуть хоть отдаленно что-то из области литературы, — продолжала Дафна, — причем любой — английской, или греческой, или латинской, и он начинает беситься. Понимаешь, о чем я?
Ким печально кивнула:
— Еще как. Я же сама из семьи ученых. Я всегда была не такой, как они все. Меня они тоже считают лодырем и неудачницей.
