С тех пор, когда Саня был занят, Вадим тихо, как мышь, сидел у него в комнате, тоже углубившись в книгу. Саня, выискав что-нибудь особенно любопытное, зачитывал вслух.
— Чего только не бывает на свете! — восклицал он в очередной раз. — Ты только послушай. В Индии есть дерево, называется баньян. Относится к эпифитам, то есть развивается на другом дереве, окружает его своим стволом, становится огромным и могучим, а бедное дерево-хозяин внутри задыхается, истощается и в конце концов гибнет.
Сане не очень давались математика и физика. Вадим предложил подтянуть его по этим предметам, в которых сам был силен.
Когда выдавались дождливые дни, занятия протекали особенно плодотворно.
— А ты знаешь, действительно интересно, — говорил Саня, корпя над уравнением, — просто все дело в том, что я ничего точного не люблю, а больше неопределенное, загадочное. Да и в жизни нет ничего определенного. Так и твои цифры: сейчас они точные, а при других условиях могут быть относительными.
— Ну ты, Эйнштейн, — смеялся Вадим, — не отвлекайся, решай давай.
Саню, казалось, интересовало все на свете. Эти его «Ты только послушай!» или «Посмотри!» следовали по десять раз на дню. Была у него какая-то удивительная, прямо гениальная способность увлечь другого человека, заставить его увидеть нечто замечательное там, где он прежде, из-за равнодушия, ненаблюдательности или отсутствия воображения, не усматривал ничего особенного. Это могла быть выдра, нырнувшая под корягу, голосистая птаха в лесу, дикий селезень на воде, краски небосвода, оплывающие в реку на закате и великое множество других явлений.
Как-то вечером ребята зазвали их в кино. Показывали фильм «Седьмая пуля». Действие происходило в Киргизии. Герой, которого играл Суйменкул Чокморов, боролся с бандитами-контрреволюционерами, скакал на лихом скакуне, метко стрелял, спасал от басмачей любимую девушку.
— Картина, что надо, — похвалил Саня после просмотра, когда они в тесной толпе зрителей выходили из зала.
— Ага, — согласился Вадим, — особенно в конце захватывает, когда он этого гада прищучил.
— Враки все это, — веско сказал Мишка, лузгая семечки и самодовольно сплевывая шелуху. — Мой дед как раз в Средней Азии воевал. Там революцию наши делали, а эти узкоглазые все в басмачах ходили. Бандиты они все, черти нерусские.
— Ты что сказал? — вдруг озлился Саня и пошел грудью на Мишку.
Тот сразу сник, спесь с него вмиг слетела, он отпрянул назад и споткнулся, рассыпав семечки по земле.
