Ее била настоящая истерика. Чтобы как-то поскорее прекратить эту безобразную сцену, Кричевский осторожно погладил ее ладонью по тугому нервному бедру с внутренней стороны и ягодице, с ужасом ощущая вихрь плотских желаний, вздымающийся в нем, сметающий все преграды разума и стыда. Она уронила бессильно ноги, прижав ему руку, отвернулась от него к стене и заплакала, подобно ребенку пряча лицо в ладошки. Костя бережно поправил подол ее платья, стянул его вниз, к сухим тонким лодыжкам, и, не в силах противиться, припал губами к ее бедру, жадно целуя и кусая его сквозь шершавую шерстяную ткань.
— Довольно… — устало сказала она, мягко отстраняя его рукою. — Позволь, я сяду… Прости…
— Это ты меня прости!..
— Никаких бумаг… Никаких родственников… Холодно… Накрой меня салопом… Я никого не хочу видеть. По закону, пока не установлено обратное, я могу называться тем именем, которое одно считаю своим истинным! Ты вот что сейчас сделай. Ступай сейчас ко мне на квартиру… возьми там одну вещь и сегодня же отвези ее в город, Симону Павловичу Белавину. Адрес я скажу тебе. Сделай это для меня… Что ты так смотришь?
— Опять Белавин этот… — криво усмехаясь, сказал Кричевский, вытирая о простыни потные от вожделения ладони. — Это из-за него тебя посадили сюда… а ты все о нем печешься, да еще меня просишь…
— Глупенький, ты ревнуешь? Ревнуешь, да?! Это не то, совсем не то! Я некогда, будучи в стесненных обстоятельствах, взялась за определенную сумму сохранять одну вещь… которую предпочтительнее было Симону Павловичу хранить на стороне. Все было хорошо, пока Евгений не нашел ее и в каком-то приступе ребячества… иначе не могу это назвать… не припрятал ее куда-то! Он иногда бывает такой упрямый и капризный — чисто ребенок! Ему очень нравилось таким образом, через посредство этой вещицы иметь власть надо мною… заставлять меня делать то, что мне вовсе делать не хотелось! Я терпела до поры, надеясь, что он натешится и вернет мне то, что мне, собственно, не принадлежало. К тому же мы должны были обвенчаться… Но тут Симон Павлович пожелал получить вещицу обратно, и, как назло, случился этот казус с выстрелом… Словом, ты меня очень обяжешь, если поможешь мне вернуть вещицу хозяину. Я привыкла всегда платить по счетам.
В наступившей затем тишине оба услыхали, как где-то близко, под нарами скребется и пищит тюремная мышь. Княжну передернуло, она поспешно подобрала босые ноги в чулочках, спрятала ступни под платье, натянув салоп поглубже на плечи.
