— Вы не думали, что музыка может стать профессией? Завкафедрой говорит, что у вашей дочери задатки композитора.
— Да… я знаю. Он и мне это говорил. Но вы бы захотели, чтобы ваша дочь… единственная дочь… вела такую жизнь?
Вы хоть что-то хорошее слыхали об этом образе жизни? Что там за люди? Судя по тому, что я слышал, — нежелательные элементы. Конечно, господин Уинтерсен, кажется, достойный человек. Но он преподаватель, верно? Это что-то надежное. Я пытался настоять на своем, но, похоже, времена родителей, настаивающих на своем, давно прошли.
Даркур знал тысячи таких историй.
— Значит, ваша дочь взбунтовалась? Но ведь все дети бунтуют. Это необходимо…
— Почему необходимо? — В голосе Шнакенбурга впервые прозвучала воинственная нотка.
— Чтобы найти себя. Любовью можно задушить, вы согласны?
— Разве Божья любовь душит человека? Подлинного христианина — никогда.
— Я имел в виду родительскую любовь. Даже любовь добрейших, самотверженнейших родителей.
— Любовь родителей — это воплощение Божьей любви в жизни ребенка. Мы молились вместе с ней. Просили Бога даровать ей смиренное сердце.
— Понятно. И что было дальше?
Пауза.
— Я не могу вам рассказать. Не хочу повторять все, что она говорила. Не знаю, где она набралась таких слов. Впрочем, знаю; в наше время их можно услышать где угодно. Но я думал, что девушка, получившая такое воспитание, закрывает слух для подобной грязи.
— И она ушла из дома?
— Да; вышла в чем была, после нескольких месяцев, которые я не согласился бы пережить вновь ни за какие деньги. У кого-нибудь из вас есть дети?
Все покачали головой.
— Тогда вы не можете знать, через что прошли мы с матерью. Она нам не пишет, не звонит. Но мы, конечно, знаем, что с ней происходит, потому что я навожу справки. Да, я признаю, что она хорошо окончила университет. Но какой ценой? Мы иногда ее видим — тайком, чтобы она не заметила, — и мое сердце болит при виде ее. Я боюсь, что она пала.
— Что вы имеете в виду?
— Что я могу иметь в виду? Я боюсь, что она ведет аморальный образ жизни. Иначе откуда она берет деньги?
— Знаете, студенты работают. Они зарабатывают вполне законными способами. Я знаю множество студентов, которые сами оплачивают свою учебу; это по силам только молодым и сильным существам — работать и одновременно с этим учиться. Такие люди заслуживают уважения, мистер Шнакенбург.
— Вы ее видели. Кто даст ей работу, когда она в таком виде?
— Она худая как палка, — произнесла миссис Шнакенбург. Это была ее единственная реплика за всю беседу.
