– Извините.
– Спасибо за понимание, но я, пожалуй, откажусь – пойду я, попробую заснуть.
Он поднялся, открыл дверь:
– Жаль, такую ночь пропустим.
Я тоже поднялась, подобрала плед и молча зашла в открытую дверь. В коридоре жгли свечи парни в костюмах. Портье уже не было. Я и парни в костюмах ступали неслышно, а Матвей Михайлович шел громко, отбивая ритм. Ритм неустойчивый, будто ломающийся. Меня довели под конвоем до двери номера. Матвей толкнул дверь.
– Я в соседней комнате. Если что – стучите в стену. Парни спят чутко.
– Спасибо.
– Свечи не тушите, а то стену не найдете.
– Хорошо. Спокойной ночи.
– И Вы не кашляйте, – Матвей закрыл за мной дверь.
Я поперхнулась. Говорить «не кашляйте» гораздо приятнее, чем слушать, – такое открытие я сделала, пока слушала, как ломающийся ритмичный стук прошел по коридору, зашел в соседнюю комнату, стих в ванной, а потом снова зазвучал и приблизился к стене, возле которой стояла моя кровать. Здесь стук стих. Видимо, его кровать стояла ровно через стенку от моей. Стало очень спокойно. Совершенно не хотелось спать. Я придумала, что всю ночь буду прислушиваться, что происходит за стенкой. Я начала придумывать, как я буду реагировать на разные ситуации. Вот если он тихонечко постучит в стену, типа проверить, сплю я или нет. Надо ли мне тихо постучать в ответ? Мол, я не сплю. Или, наоборот, сделать вид, что сплю, и не стучать, даже не дышать, чтобы не шуметь. А может, мне проверить чуткость их сна – поскрести ногтями по стене, будто мышка? Или не рисковать, а то они еще разнесут стену в запале охоты на мышь. Я прикоснулась подушечками пальцев к стене и стала думать дальше. Какая-то важная мысль пришла мне в голову, но я ее не запомнила! Глаза закрылись сами собой. Я заснула, даже не почувствовав, как рука перестала слушать подушечками пальцев стену и упала на кровать.
Утро принесло открытие: гостиница благополучно расположилась на берегу озера. Почти на берегу. Окна моей комнаты выходили на лес, сквозь который поблескивала вода. Как только увидела блеск воды – в душе образовалось ликование. Именно так – не волнение, а ликование! Сие душевное состояние оказалось для меня, как для неподготовленного организма, сильным, странным, но приятным.
Образовалось ликование в душе моей, так мне показалось, именно от блеска воды. Я проверила: оглядела комнату, потом еще раз лес и озеро, и только озеро снова вызывало сильную вибрацию в душе моей. Образовавшись, ликование не успокоилось, а начало движение за пределы моего организма – в первую очередь оно распространило свое влияние на блеск озерной воды: она теперь не просто блестела, она сверкала немыслимо ярко. Логика, конечно, кривая, но ради такого блеска и ликования что угодно за что угодно притянуть можно. И вот, чтобы не расплескать ликование, я уселась на подоконник и не сводила глаз с озера.
