– Странно.
– Вот и Вам стало странно.
– А Вам?
– А мне странно с того момента, как я увидел Ваши красные сапоги.
– Значит, Вы их притягиваете – вот и весь секрет.
– Кого?
– Странности.
– Не замечал.
– Не хотели замечать.
– Возможно.
Я снова стала вглядываться в фотографии. Еще одно лицо мне показалось знакомым.
– Эта женщина – кто она? Мне показалось, что она похожа на одну мою школьную учительницу.
На этот раз Вам показалось. Это моя тётушка, ее увезли в Германию в раннем детстве. Она около семидесяти лет не была в России.
– Почему?
– Почему не была в России?
– Да.
– Мне не приходило в голову задать ей этот вопрос. Она научила меня любить музыку.
– Она вдохновенно играла Вам Рахманинова. Вы никогда не видели ее абсолютно счастливой.
– Откуда Вы знаете?
– Рахманинова нельзя прочувствовать спокойной счастливой душой.
– Вы тоже его играете?
– Слушаю. Посему смею надеяться, что с моим счастьем всё не так безнадежно, хотя…
– Хотя что?
– Вам везло на учителей?
– Скорее, да, – он помедлил, – да, определенно да. Мне везло на учителей. А Вам?
– Я надеялась, что Вы расскажете почему.
– Хорошо. Про тетушку я уже рассказал. Еще моим другом и учителем была мама. Она научила меня слушать людей. Слышать не только то, что говорят, но и о чем молчат, по голосу и молчанию понимать, кто этот человек, который со мной говорит.
– Женщины.
– Что Вы имеете в виду?
– Ваши главные учителя женщины.
– Не совсем так. Всему остальному меня научил отец. Он рано ушел из жизни. И я учился у него по памяти. Каждый вечер, прежде чем заснуть, я вспоминал какой-нибудь наш с ним разговор или совместное дело. Я старался вспомнить до мельчайших деталей всё, что он мне говорил, как он это говорил, каждый его жест, улыбку и смех. Я старался понять, почему мы в тот или иной день говорили или делали именно это. Старался понять, чему он хотел меня научить, что объяснить. Я до сих пор мучаюсь над одной загадкой. Я почти понял, но чувствую, что понял не до конца. Однажды отец поздно пришел домой, я уже лежал в кровати. Я слышал, как он снял пальто и ботинки, как в ванной шумела вода, пока он умывался и мыл руки. Я ждал, что он зайдет, но начал потихоньку засыпать. Он тихо зашел ко мне, присел на кровать, погладил по голове. Мне хватило сил приоткрыть глаза, но они сами собой закрылись. Я услышал слова отца: «Люблю в людях тишину. Такие люди полыми не бывают. Редкие они. Держись таких». Он поцеловал меня в лоб и вышел. Ночью у отца случился сердечный приступ. Его не смогли спасти, – Марк замолчал, сделал несколько глотков холодного кофе. – С Вашего позволения, закончим на сегодня о моих учителях.
