— Ей-богу, я забыл об этом! — воскликнул радостно Саутвик, хлопая себя по ляжкам.
— Да, и прежде, чем они придут в себя, наша гичка будет у борта, чтобы забрать всех их офицеров, кроме штурмана.
Антонио провел ребром ладони поперек горла.
— Вы отрежете голову змеи.
— Точно.
— Если, конечно, змея не укусит сначала, чтобы не дать отрезать себе голову. Другими словами — если офицеры откажутся оставить судно.
— У нас есть их капитан, не забывайте, — сказал Рэймидж. — Он — наш заложник. Мистер Саутвик, мы должны поднять испанский флаг выше нашего.
Как только впередсмотрящий взобрался по вантам и доложил, что горизонт чист, Рэймидж приказал Саутвику отправить пленных за борт, в их шлюпку. Как только они уселись на банках, побитые, все в синяках, напуганные и изумленные, Рэймидж приказал, чтобы они гребли к «Сабине», пренебрежительно игнорируя Пареху и отдавая приказ матросам.
Пять минут спустя, после громких протестов Саутвика, он отдал ему подзорную трубу.
— Они на борту. Я могу только вообразить выражение лица teniente Парехи, описывающего, что произошло. Что ж, если гичка готова, мне пора присоединиться к ним.
— Позвольте мне пойти, сэр!
— Пожалуйста, мистер Саутвик, не будем повторять все это снова. Кроме всего прочего, вы не говорите по-испански и, вероятно, пропустите какое-нибудь важное замечание.
— Есть, сэр, — сказал штурман, выражая голосом столько неодобрения, сколько мог себе позволить.
Гребцы была уже на местах, когда Рэймидж спустился в гичку. Внезапно он сообразил, что если шлюпка испанцев окажется рядом с фрегатом, а единственная оставшаяся шлюпка «Кэтлин» подойдет несколько минут спустя, испанцы могут (если додумаются до этого) рискнуть жизнью своего капитана, чтобы разом захватить его самого и его единственное оружие — шлюпку, которой можно подорвать фрегат.
— Мистер Саутвик, — распорядился он. — Мне нужны еще двенадцать матросов. Я отправлю гичку назад и доставлю испанских офицеров в их собственной шлюпке.
Группа испанских офицеров ждала у трапа, когда они поднимутся на борт, но вместо этого Джексон поставил гичку борт о борт с другой шлюпкой, Рэймидж с дюжиной матросов перебрался в нее, и гичка двинулась назад к «Кэтлин».
Весь маневр был проделан так четко и быстро что испанцы были захвачены врасплох и не поняли всю важность смены шлюпки. Лейтенант Пареха ждал Рэймиджа, когда тот поднялся по трапу в сопровождении Джексона.
Когда испанец начал свое долгое формальное приветствие, он осторожно снял шляпу, и стал виден пластырь у него на макушке. Его лицо было белым, и он вздрогнул он боли, завершая поклон и выпрямляясь. Как раз в этот момент он увидел, что шрам над бровью Рэймиджа теперь выглядит как белый разрез на фоне загара, словно его кожа слишком туго натянута, а брови сошлись в прямую линию. Затем он заглянул в глубоко посаженные глаза.
