— Да, — признал Саутвика, — они разделились отлично. Позволяет нам выставить наши пятнадцать против шести или пятнадцать против девятнадцати. Кажется достаточно легким!
— Это не совсем так — есть одно большое «если». Если двум испанским подразделениям все же удастся преодолеть разрыв, то Кордова сформирует боевую линию в последний момент, прямо перед нашим носом. Все их бортовые залпы против наших ведущих судов — и мы не будем в состоянии ответить хоть одной пушкой…
— Но вы считаете, что у Кордовы есть шансы сделать это?
— Пятьдесят на пятьдесят на настоящий момент — это решится в несколько мгновений. Если ветер повернет немного, Кордова пойдет круче к ветру, так что он опередит нас и отнимет у нас ветер. Этого будет достаточно, чтобы перевернуть положение.
Джексон сказал:
— «Виктори» подняла флаги, сэр!
Рэймидж кивнул Саутвику, и флаг «Кэтлин» взлетел до гафеля, и один за другим остальные корабли тоже подняли флаги.
Почти сразу же Джексон за кричал радостно:
— Вот оно! Номер пять, сэр!
Двое или трое матросов начали радостно кричать, и затем весь экипаж поддержал их. Это был сигнал, который они все знали наизусть: «Атаковать врага».
Саутвик подошел к Рэймиджу и сказал спокойно:
— Я думаю, что люди оценили бы несколько слов, сэр.
— Несколько слов? Что вы имеете в виду? — Идея раздражала Рэймиджа.
— Ну, сэр, небольшая такая речь или что-то вроде. Это… ну… так принято, сэр.
— Так принято на семидесятичетырехпушечных, но едва ли подходит нам, ведь так? Я сказал все, что я должен был сказать, когда поднялся на борт в Гибралтаре.
— Я все же думаю, что они хотели бы этого, — сказал Саутвик упрямо.
Рэймидж видел, что матросы инстинктивно подошли ближе к своим пушкам и наблюдают за ним с надеждой, и не сознавал, что в глазах матросов узкое, загорелое лицо и глубоко посаженные глаза делают его похожим на вожака пиратов прежних дней. Потом он услышал собственный спокойный голос:
— Это может быть самым большим сражением, которое вы увидите за всю свою жизнь, но наша доля в нем — просто повторить сигналы коммодора. Мы — только люди в толпе, наблюдающие, как один боксер нокаутирует другого.
Это охладит их немного, подумал он; но когда он увидел их нетерпеливые лица, ему стало стыдно за насмешку. У Саутвика тоже был этот знакомый взгляд, глаза остекленели и налились кровью в предвкушении сражения.
Джексон, наблюдая за «Виктори» в подзорную трубу, сообщил о сигнале несколько изменить курс, а затем воскликнул:
