Так, это уже серьёзно. Кто-то сильное проклятие наложил — или два. Даже обнаружить вышло скорее всего случайно… Ларка не думая потянулся рукой и цепко ухватил в пятерню задёргавшееся под пальцами пятно. Не сразу, не вдруг, но он приноровился.
Ощущение оказалось такое, словно выдираешь сам себе мозги. И всё же он тянул, медленно и осторожно, пока со слышным лишь ему треском что-то такое удалось от себя оторвать.
Изображения в зеркале дрогнули, затуманились и расплылись. Ах нет, то всего лишь от боли на глаза навернулись слёзы… поискав по сторонам, неподвижный парень таки обнаружил предмет, на который можно было бы временно сбросить добычу. Перевести до поры, как говорят магики — а потом уж и исследовать или уничтожить. Забытая неизвестной дамочкой перчатка, надушенная до такой степени, что едва не ходили селезёнки, скорчилась и зашипела сердитым котёнком, когда на неё обрушилась неизвестная гадость.
Ещё и пальчиками матерчатыми с вышивкой зашевелила…
Со второй кляксой пришлось повозиться дольше. Не раз и не два Ларка останавливался, замирал, уже едва сдерживаясь чтобы то ли взвыть от боли, то ли бросить всё и оставить как есть. И всё же, пришёл момент, когда боль в голове исчезла. Резко, словно погасшая под порывом ветра свеча, она неприятно трепыхнулась в ладони — и оказалась брезгливо стряхнутой на дамскую перчатку.
Прохлада. Ощущение почти такое же, как когда отходишь от пышущего жаром горна и вываливаешься в двери, чтобы разок-другой глотнуть свежего воздуха. В глазах не то чтобы посветлело… вокруг зеркала обнаружилась простенькая резьба на дверце, на ногте правой руки заусенец, а в ухе нестерпимо засвербело.
Дёрнувшись было почесать зудящее место, Ларка замер. Мир вдруг стал простым и ясным — не тот что вокруг, а тот привычный и уютный мирок внутри себя, в котором от восхода до заката обретается родное и привычное Я.
— Ну ничего себе! — откуда-то из пустоты нахлынули воспоминания.
Они легко и послушно скользили словно отполированные чётки меж пальцев. И по мере того, как где-то в душе неуверенно разгорался почти померкший свет, на незримых полках кладовой обнаружилось всё то, что не то чтобы казалось забытым… потерянным навсегда.
Каменка… Милка… Академия, полковник и Велерина… отчего-то всплыло строгое и чуть настороженно поглядывающее лицо Ольчи, а рядом суетливо затарахтел о какой-то ерунде Лёнчик.
Если бы портной сдуру или по глупости заглянул бы в примерочную, то обнаружил бы господина поручика сидящим прямо на полу и тихо содрогающимся с залитым слезами лицом. Однако на своё счастье, мэтр оказался слишком занят с никак не дающимся заказом супруги канонира из крепости, оттого сунуть голову под кулак кузнеца попросту не догадался.
